Я не вышел лицом. Я как Сталин.
Не в роддоме, за стенами спален.
Родила меня мать. В огороде
Появившись на свет в этом мире -уроде.
Мать моя ни при чём и не держит ответ.
Она Гитлеру сделала ночью минет.
Был Сорокин злостным забулдыгой.
Жрал говно и водкой запивал.
Вместо сердца у Сороки - фига.
Но снобизм его всех заебал.
Был Сорокин злостным пидорасом.
И хмырей таких же собирал.
Это были люди "высшей" расы.
Им пиздец: их кто-то покарал.
Был Сорокин злостным наркоманом.
Книги его - словно героин.
Набивайте дурью полные карманы.
Наш георгич щедрый лишь один.
Был Сорокин злостным говноедом.
Он говно всех видов пожирал.
От таких как он, одни лишь беды.
Но его маразм уже крепчал.
Когда Елизарий наяривал на гитаре и пел песни из своего репертуара, в переход каким-то чудом забрели две малолетние гламурные сучки, которые на ходу затягивались "понсами" и щелкали себя на айфоны, при помощи палки для селфи. Тэпэшки приблизились к "барду" и сразу же брезгливо отшатнулись от него.
- Фу, какая ужасная прическа! Какая ужасная куртка! Волосатый говнарь! Мудило в говнодавах! Беее, - девочки передразнили Елеазарова и прошли мимо него, заткнув уши. При этом во рту у каждой из них дымилась электронная сигарета.
- да что вы понимаете? Тупые мокрощелки! Курилки тухлые, бля!
Тэпэшки, оглянулись, и состроили рожицу, высунув язык. Они пытались сказать Мишане, что им не нравится его внешний вид. Сразу видно, что у человека денег мало. А с такими тэпэшки не то что не дружат, но даже и не общаются.
Елеазарий продолжал стоять. Играл теперь "женщина-мудак".
Прохожие морщились, ворочали носами, шмыгали, плевались. Никто так и не подал до самого вечера ни копейки. Кто-то возмущался из старых работяг:
"Хуйню какую-то несешь, парень! Уж лучше бы Розенбаума "Ау!Ау!" сыграл или Шуфутинского "Таганка". Музыкант тоже мне нашелся, еб твою мать. Патлы отрастил, и думает, что любой текст сгодится!"
"Идите, дядя, своей тропой. Ваше мнение неинтересно. Просрали сами великую страну. Вступали в партию за пайками, а потом в 91-м выкинули партбилеты и присягнули Ельцину. Предатели. Что ты делал всю жизнь. У станка стоял и бухал, небось?
Ты мне, щенок, такое высказыааешь?! Сопля можайская. Пиздюк малосольный. Чучело лохматое. Я те космы поаыдираю, пугало в кожанке. Хиппи-хуиппи всякие мне грубят! - пожилой работяга замахнулся на Елизария поношенной дешевой сумкой на ремешке, сняв ее с плеча. Елизарий вовремя увернулся и старик промазал, шлепнув сумкой по стене. Внутри что-то разбилось, и сквозь дно сумки потекла на пол красная жидкость. Запахло плохим дешевым алкоголем.
- Иди домой, нажрись портвейна, батя! Успокойся.
- Попьешь с Вами! Хипстеры ебаные! - старик пошел прочь, иногда оглядываясь и злобно смотря на Елеазарова. Тот лишь ехидно засмеялся ему в ответ.
Никто не поблагодарил Барда за его песни. Никто не кинул ни гроша. Елеазар не заработал даже мятого червонца. Люди проходили мимо, не останавли ва ясь. В наушниках, без - не важно. Елеазарову стало невыносимо грустно и тяжко.
Только одна сердобольная старушка сжалилась, наклонилась и положила в шляпу кулек сушеных яблок.
-денег нет, сынок. Зато хоть яблоками подсоблю. Ешь, не стесняйся. Свои, антоновские. В печке сушила.
Сушеные яблоки были сморщенными и свернувшимися в кольцо. Напоминали они по форме садовые цветы "ноготки". Только были не оранжевого цвета, а серо-зеленого.
"Ногти какие-то, а не яблоки", - подумал Елеазаров и с отвращением швырнул бабушкину подачку в урну, когда старуха поднялась наверх.
"До чего народ пошел жлобский... Ужасно жлобский... Невыносимый! А я за этот народ еще глотку деру и горы сворачиваю. По радио выступаю, защищаю его. Права его геополитические отстаиваю... А он ко мне жопой поворачивается. Надо валить обратно в Германию. В пизду весь этот рассейский быт! Там в Доичляндии хоть пивом угостят, в баре нальют на халяву. А здесь ловить нехуй. Прав был Сорока. Пойду на Манежку, может, погром какой будет. Посмотрю, поучаствую, если
допустят. Понаблюдаю за толпой. Может, мысль ка ка я полезная в голову прийдет?
Елеазар тяжко вздыхая, побрел в сторону Красной площади. Все здесь до боли знакомо. И ни что уже не радует. От патриотизма не осталось и следа. Все российские символы вызывают неприязнь и отторжение. На красной площади он увидел огромное количество китайцев, корейцев, вьетнамцев, негров, таджиков с узбеками и прочих "цветных". Мишаня достал из рюкзака планшет и начал строчить.