— Мы знаем, — начал я, — что сэр Чарльз кого-то ждал ночью у калитки. — Хью Лайонс однажды высказал мнение, что это могла быть его жена Лора.
— Не только возле трупа, но и в ближайших окрестностях вообще не было женских следов, — напомнил инспектор, а доктор кивнул. Остальные просто глядели.
— Так я же не говорю, что Лора там была! — воскликнул я. — Я одно время был помолвлен с этой бестией…
Со всех сторон раздались возгласы удивления и одобрения, Питер, главный егоза и бонвиван, даже захлопал в ладоши.
— Это было давно, — уточнил я. — Так вот, что б вы ни думали, я был действительно с ней помолвлен, и ее характер для меня — открытая книга. Назначить мужчине свидание ночью на болотах и не прийти туда — для нее самое милое дело. Она так наверняка и поступила в этот раз, уж слишком большое удовольствие ей это доставляет.
— Очень даже возможно, — потупившись, сказал Питер и с удвоенной энергией стал разглядывать свои руки, как будто бы желая убедиться, что они точно ничего не крали и никого не били.
— Однако ее мужу кто-то сообщил об этом свидании. И ее муж, человек ужасно ревнивый, а в еще большей степени эксцентричный, решил вмешаться.
— Что же в этом эксцентричного? — удивился Генри. — Я бы тоже вмешался на его месте. Я бы сам все узнал, жену запер, да и пошел разбираться.
— Это все так, но, видите ли, он оделся… ммм… — Не находя достаточно емких слов, я громко и повелительно хлопнул в ладоши. Тут же явился пупсик Бэрримор.
— Бэрримор, будь добр, принеси-ка сюда портрет Хьюго Баскервиля.
Двухметровый откормленный зайчик метнулся кабанчиком и тут же приволок искомое в своих волосатых лапах. Все правильно, у зайчика и должны быть волосатые лапы. У хорошего зайчика все волосатое.
— Но это же Лайонс! — воскликнул инспектор, тыча пальцем в портрет.
Все столпились возле бородатого Бэрримора, героически застывшего с выпяченной губой и тяжелым портретом в руках, ни дать ни взять крестьянин в русской опере «Смерть за царя».
— Действительно вылитый! И как мы не замечали! Ну да, ведь он Баскервиль, и к тому же он Хьюго, — зашебаршились они.
— Неудивительно, — сказал Грегори, более материалистически настроенный, чем остальные братья, — ведь он реставрировал эти портреты перед приездом сэра Чарльза.
— Короче, вот так оделся Хью Лайонс перед тем, как идти в Баскервиль-Холл. Все, Бэрримор, можешь уносить.
Пупсик так же безмолвно унес портрет. Мне показалось, что он избегает произносить реплики; я, впрочем, без реплик этого волосатозадого котеночка мог вполне безболезненно обходиться достаточно долгое время. Может быть, это игра воображения, но когда он покидал комнату, мне показалось, что у него из головы торчат рога, так что он у нас теперь не только котеночек, а еще и лосеночек. Или олененочек. Что-то сохатое. «Ну знаешь, братец, — подумал я ему вслед, — надо было раньше в своих бабах разбираться. Я-то тут при чем, Бэмби?»
— У Лайонса действительно есть такой костюм, как на портрете, я его сам в нем видел, — подтвердил Генри.
— Когда? — не без яду уточнил я, все еще мысленно подбирая нежные словечки к Бэрримору. Бросая ретроспективный взгляд из тьмы грядущего на этот разговор, я склонен думать, что тема яда прозвучала впервые именно в этих мыслях.
— Вчера, на болотах. Да что ты спрашиваешь, ты же тоже там был, — удивился Генри.
— Ты говорил, что ничего не помнишь.
— Уж это я помню. Но хватит приставать ко мне со всякими глупостями. Рассказывай скорей свою версию, что ты ходишь вокруг да около!
— Ладно, бог с ним. Итак, Лайонс, обладая значительным сходством с портретом Хьюго Баскервиля, к тому же одетый, как он, и взяв с собой Гинефорта…
— Какого еще Гинефорта? — хором спросили Мортимеры, они же ничего не знали!
— Собака его. Черная, здоровенная, как бычок-двухлетка, — охотно пояснил им Генри. — Чертовски похожа на адского пса, да еще и во рту лампочка.
— Зачем? — раньше остальных спросил Питер. — Зачем лампочка?
— Ну, вы же знаете Лайонса!
— Знаем, — печально сказал Шерлок. — Дальше!
— И вот Лайонс достигает калитки, за которой прохаживается сэр Чарльз. Собака вырывается вперед и привлекает внимание жертвы. Затем сэр Чарльз видит Лайонса, которого, разумеется, принимает за Хьюго Баскервиля, в ужасе бежит…
— А почему он бежит на болота, а не по направлению к замку? — спросил Шерлок.
— Потому что собака зашла сзади! — азартно посверкивая глазами, объяснил Питер.