- Хорошо, - медленно произнесла Леа. - Не сейчас.
Она замерла, халат лежал у её ног. Потом медленно наклонилась, подняла с пола разбросанное белье - белую комбинацию, белый бюстгальтер, белые трусики. И тут ему пришло в голову, что она тоже должна знать.
- Эстелла умерла...
Она взглянула на него.
- Эстелла? Я думала, она в Мадриде.
- Она умерла. Он убил её.
- Кто?
- Доницетти.
- Но почему? Почему она должна была умереть?
- Потому... - начал он, но голос сорвался. Он шагнул к ней. Его пальцы гладили её руки, её обнаженные плечи. Теперь никакого шелка. Только гладкая, теплая, живая кожа. А потом её губы на его губах, её язык, горячий и подрагивающий.
- Эстелла умерла. Но мы - мы живы.
Ее острые зубы впились в его кожу. Он, задыхаясь, выдохнул, глубоко вдохнул. Ее руки забрались под его рубашку, ощупывая голое тело.
- Мы живы, Арни. Мы ещё живы.
* * *
Он чувствовал себя так отвратительно, как никогда ещё в своей жизни. Что же произошло? Фаддер перекатился на бок, оперся на локоть.
Его голова готова была в любое мгновение взорваться. Он стиснул её одной рукой, пытаясь решить, какими же из шестнадцати глаз, имевшихся теперь в его распоряжении, пользоваться для зрения. В конце концов, он закрыл их все и застонал. Но и это не помогло.
Некоторое время он беспокойно ворочался. Потом, наконец, снова открыл глаза и установил, что опять в состоянии нормально видеть окружающий мир, хотя и в какой-то неясной дымке. Он с трудом дотащился до кровати, улегся и долго и прилежно изучал потолок.
Потом крепко обхватил голову обеими руками, чтобы эта нужная вещь не отвалилась, и поднялся. Теперь он мог оглядеть комнату. Что это была за комната? Его спальня, конечно... Все, казалось, было в порядке, за исключением того факта, что чемодан валялся на полу, куда он сам его и сбросил, а его содержимое живописно разлетелось по комнате.
Кроме него, в комнате находился ещё один человек. Он лежал лицом вниз, с черным чулком в руке и с пулей в затылке.
- Бойд, - Фаддер взглянул на дверь, ведущую в ванную.
Это должен быть Бойд. Это не мог быть никто другой. Значит, он пренебрег его приказом, и Фаддер теперь был рад этому. Он завалил Доницетти - и это главное.
Но ему не следовало оставлять меня лежащим здесь на полу, как мокрый мешок. Такова теперь молодежь.
- Бойд?
Нет ответа. Значит, он ушел. Вероятно, спешил. Это понятно...
Джонни встал, и тотчас у него в голове застучали кувалды. Шатаясь, он добрался до ванной и минуты три держал голову под струей холодной воды. Когда он вернулся, Доницетти ещё лежал на том же месте, словно дожидаясь его.
Он открыл дверь на террасу. Снаружи было абсолютно темно. Ни звезд, ни облаков. Дождя тоже не было.
Понадобилось почти сорок минут, чтобы зарыть труп среди кустов и опять утрамбовать песок. Если бы он сам при этом время от времени не падал, понадобилось бы минут на десять меньше. Не будь часов, он подумал бы, что потратил на эту операцию три-четыре часа. Собственно говоря, возясь с трупом, он даже задавал себе вопрос, управится ли с этим до рассвета.
Наконец он все сделал и опять плашмя рухнул на кровать, обессиленный болью и слабостью. Набрал номер телефона Грандера. Сомневаясь, правильно ли он это сделал, повторил набор ещё несколько раз. Всего пять раз. С одним и тем же результатом. Никто не снимал трубку. Но притом Грандер был совсем близко - только Фаддер этого не знал. Его широко раскрытые глаза были устремлены на огни Бальнеарио. Но пятна крови вокруг рта и на крахмальном воротничке его белой адвокатской сорочки уже засохли. Он никогда уже не подойдет к телефону.
Фаддер слушал длинные гудки. Потом его голова окончательно опустилась на подушку, трубка выскользнула из пальцев и упала на пол. Фаддер уснул.
* * *
Бойд, глядя в зеркало в ванной, промыл рану от укуса на плече и заклеил её пластырем. Потом побрызгал в лицо холодной водой и вытер его полотенцем. Теперь в голове немного прояснилось.
Конечно, она не проговорилась. Это ясно. Доказательством тому был её приход. Заставь Ортис её проговориться, он бы никогда не позволил ей прийти сюда. Фаддер, этот идиот с его вечным недоверием наговорил всяких глупостей. Вы раскрыты, как вы не понимаете...
Бойд выключил свет и вернулся в спальню. Там лежала она, попавшая в его сеть, его главный улов, который он вытянул на берег. Он - действительно он? Воспоминания стали уже расплывчатыми. Он подошел к ней. Леа легко провела рукой по его груди, коснулась пластыря.
- Пластырь в качестве пижамы! Шикарно!
Бойд закрыл глаза.
- Это последний крик моды в Сент-Тропезе! - Она прижалась к нему, взяла его правую руку в свои и начала пересчитывать его пальцы: - один, два, три...четыре...
* * *
В ночной тиши слышались удары церковного колокола.
В небе начали появляться разрывы в сплошной пелене облаков, показались отдельные звезды. Небо и море разъединились и на горизонте забрезжил слабый свет. Фаддер лежал в своей спальне, вытянувшись на кровати. Свет ещё горел. Рядом с кроватью болталась на шнуре телефонная трубка. Фигура в дождевике цвета хаки, стоявшая в открытой двери террасы, несколько секунд рассматривала неподвижно лежавшего мужчину. Затем бесшумно удалилась по тропинке к берегу моря.
* * *
- Ты должен изучить меня насквозь, Арни. Всю, с головы до ног. - Леа нежно покусывала кончики его пальцев...
* * *
Леа села.
- Дай мне сигарету.
Бойд потянулся за пачкой. Мышцы рук слегка побаливали. Он щелкнул зажигалкой, рассматривая овальное лицо, склонившееся над пламенем, увидел, как поднялась её грудь от глубокой затяжки.
- Так, значит, ты передумал?
Он положил сигареты и зажигалку рядом с подушкой.
- Что?
- Насчет отъезда?
- Ах, это, - протянул Бойд. - Да. Я ошибся.
Леа раздавила сигарету в пепельнице. Ее глаза блестели. Кошачьи глаза. Она взяла его за руку, положила себе на грудь.
Два обнаженных тела слились вновь. Одно твердое и требовательное, другое мягкое, уступчивое.
Внезапно раздался звон разбитого стекла. Осколки брызнули на ковер. Бойд, разинув рот, уставился на зубчатые осколки стеклянной двери на террасу, по которым к ним полз какой-то человек - но можно ли было ещё назвать это человеком?
Во рту у него был песок, горячий и липкий, под веками застряли мелкие песчаные крупинки. Вокруг себя он видел лишь расплывчатые красные и черные пятна - затем различил, наконец, и фигуры. Две нагие фигуры на широкой постели. С лицом человека, на которого смотрели Леа с Бойдом, внезапно случилось что-то странное. Бойд, как зачарованный, не мог оторвать от него взгляда. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это было.
Грандер смеялся.
* * *
Леа держала на коленях грязную голову в запекшейся крови, Бойд пытался отодрать от тела рубашку. Одна пуля попала в грудь, две другие в живот. Рубашка пропиталась засохшей кровью и грязью и была вся в тонких трещинках, как старая картина. Из всех ран сочилась свежая кровь. Бойд попытался прочистить несчастному глаза и рот носовым платком, но сразу же отказался от своей затеи. Это было бессмысленно.
- Врача, - сказала Леа. - Нужно вызвать врача.
Бойд покачал головой и склонился пониже.
- Кто это был, Грандер? - спросил он. - Кто это сделал?
Узкая, серая с синеватыми краями щель губ дрогнула.
- Боже...
- Ортис?
Голова бессильно опустилась, вновь поднялась. Губы раскрылись.
- Ортис. Да.
Он поднял руку, уставился на свое запястье, словно желая узнать время, и с трудом перевел взгляд на Бойда.
- Доницетти? Человек с татуировкой?
- ...ааа.
- Он больше не может, - сказала Леа. - Нужно найти врача.
Бойд молчал. Грандер посмотрел на Леа.