Я не знаю, что ей ответить. Теплая вода расслабляет, согревает дрожащее тело. Я не знаю, сколько проходит времени, прежде чем окончательно успокаиваюсь. Валерия успела встретить эконома и его штат прислуги, раздать им распоряжения и вновь вернуться ко мне. Ее идеальная укладка растрепана, платье промокло, но она не обращает на это ни малейшего внимания. Я послушно позволяю ей вымыть мои волосы, высушить полотенцем влагу с тела и закутать в махровый халат.
Внутри пустота, но вместе с этим приходит ясность мысли. Хаос улегся, я надеюсь, надолго. В столовой накрыт стол, прислуга заблаговременно попряталась по углам. Аппетита по-прежнему нет, но я заставляю себя съесть тарелку буйабеса под испытывающим взглядом Леры.
- Я не понимаю, как жизнь может быть такой... такой... - у меня заканчиваются слова. - Неужели так будет всегда?
Лера медленно отрезает кусочек лангета, я отвлекаюсь, наблюдая за ее грациозными движениями. Мои точно такие же, плавные и красивые, правила этикета невозможно забыть.
- Юля, запомни одно: будет гораздо хуже.
- Прекрасный способ меня успокоить!
- Я не буду сейчас разглагольствовать о теории белых и черных полос, глупышка. Я не буду грузить тебя заезженными штампами «все пройдет», «все будет хорошо», «хуже быть не может». Самое парадоксальное - это действительно однажды пройдет. И действительно, тогда-то ты сможешь сказать: да, теперь снова все хорошо. Но не сейчас. И не завтра. И наверное, даже не через год. Смирись с этим и не жди чудес природы.
- Я так часто теряю близких людей... - смахиваю слезы, отпивая из стакана с соком - алкоголь в любом виде Лера мне строго-настрого запретила. - По-настоящему близких...
- Это неизбежно, Юля. Но разве Александр был единственным близким тебе человеком? Ева. Мама. Сестра. Разве они заслуживают подобного к себе отношения? Разве ты их стала меньше любить? Ты не имеешь права так их предавать. В первую очередь Евочку. Поверь, ей сейчас тяжелее всех. А весь парадокс в том, что ты не имеешь никакого морального права показать ей себя, такую!
- Я просто ничего не могу с собой поделать.
- Сможешь, милая, - впервые за вечер Лера улыбнулась мне по-настоящему теплой улыбкой. Я бы назвала это материнским инстинктом, если бы не была столь зациклена на своем горе. - Пока я здесь, ты будешь работать над этим. Каждый прожитый день ворует покой твоей дочери. Наша с тобой задача - справиться как можно быстрее, чтобы ты смогла ее обнять и заставить забыть все плохое. Окружи ее лаской и любовью за двоих. Поверь, ты единственная, кто сможет ее спасти!
- Много я смогу в таком состоянии! – слезы душат, рухнули стены обозленного страдания под жестокой правдой ее слов. Я теряю дочь. Я упускаю ее хрупкий внутренний мирок из своих ладоней и ничего не могу с этим поделать!
- Ты сможешь гораздо больше, пока тебе есть ради кого жить и сражаться, Юля! Я останусь с тобой, пока не решу, что ты готова. Будем работать. Никакого алкоголя и рефлексии. Я не верю в потусторонний мир, но давай предположим, что Алекс сейчас наблюдает за нами. Его сердце разрывается даже там за вас двоих… за тебя и за дочь! Ты хочешь для него ада за воротами рая? Я думаю, нет! Я помогу тебе, и мы справимся. Но ты должна понимать, что придется выбраться из раковины. Если тебе так привычнее… подчиниться моим правилам!
Я смахиваю слезы, пораженная разумностью ее доводов и силой произнесенного слова. Даже если она разрушит город, подобно варварской принцессе, но потом обратится к выжившим людям с трибуны, все без исключения будут очарованы настолько, что забудут о недавней агрессии напрочь. Когда Валерия начинает говорить, замирает даже реальность, затянувшаяся депрессия разбивается об уверенность голоса разума этой потрясающей женщины, у которой дар менять ход самой жизни изящным жестом тонкой ладони. Я замечаю, как выравнивается дыхание и сердечный ритм, полоснув напоследок лезвием финальной вспышки боли. Ее отсветы затихают, еще не насовсем, на короткое время. Она сейчас не дает мне оцепенеть. Я поднимаю глаза, расцепив замок сжатых пальцев.
- Как тебя миновала Тема? – я не могу не признать, что от такого подхода исцеление подчиненного партнера было бы обречено на успех. Но, к счастью или сожалению, Валерия далека от этого мира.
- А имеет ли смысл ослепить совершенной красотой изысканной формы, с тем чтобы никогда больше не воссоздать ее подобие?