- У меня есть еще кое-что для вас, Юлия Владимировна, – Виктор подвинул запечатанный конверт с голографическим тиснением по стыку. – Конфиденциально. Этот документ должен вам ответить на многие вопросы.
Моя защитная реакция трансформировалась в язвительную атаку неуместного черного юмора. Повисший на кончике языка сарказм так и остался невысказанным. Его тут же смыла горячая волна боли, отчаяния, горького предательства – как я могу вообще войти в клуб, где… где встретила его первые? В его кабинет, к его бумагам, хранящим отпечатки пальцев… бокалам, тонкого стекла которых касались его губы… креслу, еще помнящему его тело?
Я не отдавала себе отчета в дальнейших действиях. Кресло едва не завалилось набок, когда я метнулась к двери, не в состоянии находиться здесь. Я задыхалась от напомнившей о себе боли.
- Юля! – догнал меня спокойный голос Валерии. – Юля, не дури!
Как бы не так! Я вылетела в прохладный холл приемной, едва не сбив с ног Константина, дальше, в длинный коридор, чтобы без сил опуститься на диван. Здесь, по крайней мере, никого не было. Слезы не приходили, это было похоже на оцепенение, полный коллапс воли и понимания происходящего. Когда явился Илья и мягко попросил вернуться в кабинет, чтобы подписать необходимые документы, я безвольно встала, позволив сжать собственное запястье. Несколько подписей, какие-то ничего не значащие слова – может, я их и не вспомню потом вовсе.
-…Мне придется оставить тебя до вечера, чтобы утрясти основные вопросы с Костей. Ты сможешь взять себя в руки? Слышишь меня? Сейчас уезжайте домой. Мы вечером обо всем переговорим. Не забудь конверт! – чего уж, а выдержки Лерке было не занимать. – Илья, или позвони Борису, или отвези ее на своей.
Я подняла голову, сбрасывая остатки сомнамбулического состояния.
- Не стоит, Лер. Правда. Со мной все будет в норме. Крепкий кофе, и я приду в себя! Не здесь, - я ухватила Илью за руку. – Через дорогу «Венская кофейня». Нам тоже имеет смысл переговорить.
В последние дни мое настроение меняло свою полярность со сверхзвуковой скоростью. Я и сама не поняла, как сумела взять себя в руки и мысленно разложить по полочкам предмет предстоящей беседы. Позволила ему побыть галантным джентльменом и подать шубу с шарфиком, даже сказала что-то ободряющее в стиле «не боись, там не страшно», когда мы переходили дорогу.
В это раннее утро кофейня пустовала. Мы расположились у окна, я заказала себе горячий шоколад, а Илья – двойной эспрессо. Интерьер располагал к релаксу, в немалой степени этому способствовала тихая музыка и аромат кофейных зерен.
- Если честно, Юль, я сам до сих пор в полном ауте. – Глаза Ильи внимательно следили за конвертом, который я убрала в сумку. – Отец знал, насколько я далек от этой вашей Темы.
- Интересно, - меня неприятно резанула по нервам осведомленность пасынка. – Настолько ли далек, как пытаешься мне показать?
- Ты зря иронизируешь, серьезно. В Сорбонне эта субкультура считалась в узких кругах практически трендом. Не надо думать, что я не понял ее психологии и всей глубины подобного признания сущности. Я знаю, что основные постулаты сделали ее безопасной, разумной и добровольной, знаю так же, что это выбор сильных людей, чей IQ гораздо выше среднего уровня. Я даже готов согласиться с тем, что она ведет к познанию себя, это очень тонкая философия, и готов поспорить с теми, кто назовет это «извращением». Но понимать и гореть – разные вещи. Пробовать не стал, отвечу сразу, просто изучил, во многом как дань уважения отцу, и понял, что в корне не мое. Может, уважение к женщине пересилило тягу к доминированию и унижению более слабого партнера, притом, что защиту и безопасность я готов предоставить, не требуя взамен абсолютного подчинения. И в то же время мое отношение к прекрасному полу не вылилось в обратную сторону медали с желанием поклоняться и принять сексуально-волевой аскетизм. Мы с Алексом часто об этом говорили, поэтому я сейчас настолько сильно удивлен подобным поворотом событий.
Я уже устала удивляться за сегодня. Впрочем, Илья вырос очень эрудированным и разумным молодым человеком, я никогда этого не отрицала. Чуть скосила глаза, наблюдая за его жестикуляцией, все еще выдающую растерянность, не отдавая себе отчета, что заставляю партнера нервничать.
- Я хочу сказать, Юль, тебе не о чем переживать. Я узнаю, как можно обойти завещание. И отпишу тебе дарственную. Я думаю, есть выход из создавшегося положения, что бы там ни говорил нотариус. Ты же знаешь, я хочу осесть в Сан-Тропе и купить себе белоснежную яхту. Мечта моего детства.