— Вы не нравились Тео Уиллису еще сильнее, чем мне. Не расскажете, как заставили его украсть для вас это устройство? — Орхидея с иронией взглянула на него. — В конце концов, вы всего лишь гипноталант низкого уровня. В лучшем случае, второго класса.
Как она и предполагала, стрела угодила в цель. Гилберт с силой сжал в руках планшет, но быстро восстановил самообладание.
— Все очень просто, моя дорогая. Я действовал через врача с более сильным гипнотическим талантом.
— Квентина Остина, — прошептала Орхидея.
— Да, именно. Выяснив ценность артефакта, я сразу понял, что должен завладеть им. Но я не мог допустить, чтобы «Парасинергетику» связали с кражей. С помощью моего нового лекарства, усилившего гипнотическое действие, я убедил мистера Уиллиса в том, что курс терапии ему будет очень полезен. Он согласился отправиться к Остину.
— Остин использовал гипноз, чтобы заставить Тео украсть реликвию.
— Вы уже это поняли? Совершенно верно. Более того, при помощи того же препарата доктор Остин смог сделать мистеру Уиллису особенно сильное гипнотическое внушение.
— С чего бы Остину помогать вам?
Гилберт просиял:
— Потому что его чуть не лишили лицензии практикующего врача вследствие тяжбы, затеянной одной из его бывших пациенток. Ему нужна была поддержка и влияние, а я возглавляю дисциплинарную комиссию Нью-Сиэтлской ассоциации психиатров-синергетиков.
— И вы пообещали ему, что, если он поможет вам использовать Тео для кражи артефакта, вы проследите, чтобы Остин сохранил свою лицензию?
— Именно.
— Заполучив артефакт, вы подстроили смерть Тео.
Гилберт нахмурился:
— У меня воистину не было выбора. Я предполагал, что избавившись от Уиллиса, уничтожу все следы, связывавшие «Парасинергетику» с этой кражей. Кроме того, для работы над реликвией я намеревался использовать другого ледяного концентратора, а не Уиллиса. Для серьезных исследований Уиллис был слишком психологически неустойчив.
Внезапно Орхидею сильно затошнило.
— Значит, вы собирались использовать меня? Именно поэтому продолжали посылать мне письма, убеждая вернуться в «Парасинергетику» для дальнейших исследований.
— Да. Я надеялся, что влияние академических корней Нортвилла убедит вас вернуться в лабораторию. Но вы, как всегда, проявили крайнее упрямство и несговорчивость. — Гилберт улыбнулся: — Ах, ну теперь вы здесь, и все остальное неважно.
Орхидея сделал вид, что не слышит его:
— Так это вы наняли мистера Чудо и его концентратора, чтобы убить Тео?
— На самом деле этот талант-иллюзионист, мистер Чудо, как он себя называл, своими силами устроил автокатастрофу. Для такой простой работы ему не требовался концентратор.
— Но потом все пошло не так, верно?
— Все полетело в тартарары. — Гилберт нервно сжал пухлыми пальцами планшет. — Провалилась попытка помешать мистеру Стоунбрейкеру. Это было очень досадно. Потом ко мне практически в невменяемом состоянии заявился Остин и заявил, что перед самой смертью Уиллис написал письмо, обвинив его, Остина, в том, что он, дескать, загипнотизировал Уиллиса и заставил украсть артефакт. В том же письме Уиллис утверждал, что отправил еще одно письмо другу, наказывая тому обратиться в полицию в случае, если с ним что-нибудь случится.
— Письмо Моргану Ламберту, — тихо произнесла Орхидея.
— Я снова нанял мистера Чудо, чтобы отыскать письмо и избавиться от Ламберта. Он и его концентратор нашли письмо, но этот дурак иллюзионист сделал копию и опрометчиво намеревался шантажировать меня.
— И тогда вы убили его и попытались убить его помощника. Но у вас ведь не вышло, Гилли? Краудера вам убить так и не удалось.
— Ситуация немного вышла из-под контроля, — подтвердил Гилберт.
— И вы впали в отчаяние. Постарались все представить так, будто за кражей и убийствами стоял Квентин Остин. Потом вы его тоже убили. Вы хотели заставить всех думать, что он дошел до крайности и совершил самоубийство.
— Не совсем так, но вы почти угадали, моя дорогая. В самом деле, вы очень близки к правде. План должен был сработать. — Черты жизнерадостного лица Гилберта исказило беспокойство. — И сработает. Теперь у меня есть вы.
— Ненадолго. Стоунбрейкер придет за мной. — Орхидея намеренно сбилась на мелодраматический тон, более походящий актрисе, играющей в каком-нибудь ночном фильме ужасов. — Он сталкер, Гилли. Вы в курсе, что это значит?
Гилберт нахмурился: