Первый маленький тайник с артефактами был обнаружен Лукасом Трентом. Его нашла во время разведки «студня» в джунглях Западных островов одна исследовательская группа. Трент передал находки Нью-Сиэтлскому художественному музею, который, в свою очередь, сформировал исследовательскую группу совместно с факультетами истории и естествознания Университета Нью-Сиэтла.
Другой, намного больший тайник артефактов был обнаружен Третьей экспедицией Частина всего несколькими годами раньше. Отчеты об открытии были утеряны до их регистрации и обнародования, так как все члены команды экспедиции, кроме одного, были убиты безумным схематиком. Это же самое «инопланетное захоронение», как его назвали в прессе, было вновь обнаружено в прошлом году Четвертой экспедицией Частина.
Огромная коллекция артефактов вызвала на Сент-Хеленс сенсацию. Каких только теорий и историй не было напечатано в желтой прессе. Статьи о женщинах, утверждавших, будто родили младенцев инопланетного происхождения, в изданиях на стойках возле касс торговых центров продавались на «ура». Само собой, культы Возвращения вплели находки в свои смехотворные, псевдорелигиозные понятия, касающиеся Перехода. Весьма популярны были книги и фильмы, рассказывающие об артефактах.
Но Орхидея знала, что в итоге эксперты практически ничего не выяснили об инопланетных реликвиях. Они так и оставались пленительной загадкой.
— Вы работали со мной достаточно, чтобы понимать, что люди крадут по довольно-таки странным причинам, — сказал Раф. — Коллекционеры — просто уникальный народ.
Орхидея вспомнила Эльвиру Терлок.
— Вы думаете, что существует черный рынок инопланетных артефактов?
— Меня бы это не удивило. — Раф сделал глоток коньяка. — Однако есть и другие варианты.
— Например?
— Культы Возвращения. Некоторые из них ухватились за открытие инопланетных реликвий как за возможность дальше развить свои сумасшедшие заявления о Переходе. Вполне вероятно, что эту кражу устроил кто-нибудь из наиболее безумных лидеров «возращенцев», чтобы заполучить в свои руки подлинный инопланетный артефакт.
— Я поняла вашу мысль. Прекрасная демонстрация получилась бы на следующем собрании верующих, да?
— Да, — Раф сделал паузу. — Но тот факт, что для извлечения какой-либо выгоды лидер секты должен был бы продемонстрировать украденный артефакт своим последователям, заставляет меня думать, что это менее вероятный сценарий, чем казалось вначале.
— Почему? — Орхидея, затаив дыхание, ждала ответ. Она знала, что у Рафа найдется объяснение его выкладкам. Он всегда сочетал интуицию сталкера с холодной, неопровержимой логикой.
— Потому что, как только лидер начнет показывать на собраниях в храме свой личный инопланетный артефакт, он или она рискуют, что кто-то из присутствующих упомянет про реликвию вне его стен. А рано или поздно это обязательно произойдет.
— Вы правы. — Хотя он всегда прав, подумала Орхидея. Это была одна из его самых непривлекательных черт. — Люди, даже истинно верующие, про такое обязательно проболтаются. Как только всплывет информация, что у кого-то есть артефакт, все узнают, куда подевался украденный экспонат из лаборатории.
— Из чего совсем не следует, что некий культовый лидер не украл его. Сумасшедшие люди совершают сумасшедшие поступки. Но большинство лидеров культов Возвращения — прежде всего деловые люди, старающиеся из любой аферы извлечь прибыль. Они далеко не глупцы и не сумасшедшие. Сомневаюсь, что кто-то из них сам верит в то, что проповедует. Зачем делать то, что подвергнет риску налаженное дело?
— Я так понимаю, вы склоняетесь к теории, что артефакт украден эксцентричным коллекционером?
— В данный момент, мне кажется, этот вариант более жизнеспособен. — Раф помолчал. — Но я не до конца уверен. Все же что-то здесь не так.
— Ладно, пока у вас две версии — эксцентричный коллекционер и безумный культовый лидер. Или есть еще?
Раф оторвал взгляд от огня. Его глаза были столь же загадочными, как инопланетные артефакты.
— Нет. Но они могут возникнуть после того, как мы побываем в лаборатории, из которой его украли.
— Когда мы туда пойдем?
— Завтра вечером, как только разойдутся работники. Я договорился с директором лаборатории, доктором Александром Бризо. Он нас там встретит.
— Мы пойдем в лабораторию после закрытия?
Губы Рафа еле заметно изогнулись.
— Мне лучше работается ночью.