— Разве это не логично? Если тебе снится кошмар об очень сильном таланте, то само собой он будет казаться ненормальным.
— Ты тоже силен, — возразила Орхидея. — На самом деле ты самый мощный талант среди тех, кому я когда-либо фокусировала, но ты нормальный.
«Не такой, как Кэлвин Хайд».
На другом конце линии повисла пауза.
— Нормальный?
— Хорошо, возможно, «нормальный» не совсем подходящее слово. Твой талант нельзя назвать обычным явлением.
— Этого я и боялся, — сказал Раф.
— Но он не кажется противоестественным, если ты понимаешь, что я имею в виду.
«В тебе нет зла», — добавила она про себя.
— Что ты действительно пытаешься сказать, так это то, что чувствуешь мою примитивность.
— Черт побери, не передергивай. Это вовсе не то, что я хотела сказать. — Орхидея с негодованием посмотрела на телефон. — К твоему сведению, твой талант совсем не ощущается примитивным.
— Правда?
Она нахмурилась, обдумывая сказанное.
— На самом деле, с синергетической точки зрения, твоя параэнергия и органы чувств намного лучше взаимодействуют, чем у большинства талантов. С точки зрения эволюции, ты, возможно, представляешь поколение будущего.
— Не думаю, что слово «эволюция» мне нравится больше, чем слово «примитивность».
— Очень плохо, что ты зациклен на этом. Хотя все мы такие. Любой ученый тебе скажет, что здесь, на Сент-Хеленс, парапсихические способности людей развиваются очень стремительно. Никто не знает, что преподнесет нам будущее, но, скорее всего, мы будем наблюдать расширение типологии талантов и мутации.
— Значит, теперь я мутант? — возмутился он, но интонация его голоса смягчилась, в ней послышались нотки веселья.
— Это касается нас обоих. Ледяные концентраторы тоже не очень-то распространены.
— И то правда. Давай вернемся к твоему сну. Какое впечатление производит талант в твоем ночном кошмаре?
Орхидея опустила глаза и увидела, что нервно скомкала простыню.
— Он… сумасшедший.
— Кажется, я наконец-то получил полную картинку.
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что ты начала задаваться вопросом, не являются ли эти сны признаком того, что ты начинаешь сходить с ума. Так?
Орхидея закрыла глаза.
— Мне приходило в голову, что сны могут быть некоторой формой психической галлюцинации. Своего рода порождением того, что делает меня ледяным концентратором.
— Забудь эту теорию.
Орхидея открыла глаза и впилась взглядом в собственное отражение в зеркале.
— Да кто ты такой? Эксперт по синергетической психологии?
— Мне не обязательно им быть, чтобы сказать тебе, что я не чувствовал ничего сумасшедшего, когда мы прошлым вечером устанавливали контакт. Даже после того, как ты заставила кристалл рассеять мой талант. Я был чертовски удивлен, но не напуган. Так, к слову, это все-таки разные вещи.
Она вяло улыбнулась.
— Не думаю, что тебя легко напугать, Раф.
— Все чего-то боятся. Теперь тебе лучше?
— Да. Спасибо.
Это было более или менее правдой. По крайней мере, ее дыхание выровнялось.
— Не хочешь, чтобы я приехал и успокоил тебя лично?
Она усмехнулась.
— Думаю, не стоит. Но все равно спасибо за предложение.
— Я боялся, что ты так ответишь. Иди спать. Нас с тобой завтра ждет долгая ночь.
— Полагаю, ты хочешь, чтобы я на все сто отработала твои денежки.
— Чертовски верно. Клементина Мэлоун стрясла с меня целое состояние за твои услуги. Спокойной ночи, Орхидея.
— Спокойной ночи… Раф?
— Да?
— Спасибо, что позвонил в нужный момент.
— Возможно, между нами установилась в своем роде умственная телепатия.
Орхидея засмеялась.
— Не будь смешным. Все знают, что телепатии не существует.
В мире, где список нормальных парапсихических способностей все расширялся, а их спектр увеличивался, телепатия у населения никогда не проявлялась. Как и психоэнергетические вампиры, она часто обыгрывалась в романах и фильмах, но это были единственные области, где о них шла речь.
«Тем лучше», — подумала Орхидея, вешая трубку. Если бы Раф сейчас мог прочесть ее мысли, ничего хорошего бы это не принесло. Она и сама не была уверена, что хочет их знать. В голове у нее сейчас была путаница туманных сомнений и призрачных надежд.
Вот что бывает, если проснуться в три утра. Все в этот час выглядело по-другому.
Она оставила свет включенным и откинулась на подушки. Какое-то время Орхидея решала, не попытаться ли ей снова уснуть. Однако теперь, не слыша успокаивающего голоса Рафа, поддерживавшего ее, она ощутила, как на нее вновь стремительно накатывает холодный липкий страх, ставший в последнее время ее постоянным ночным компаньоном.