Выбрать главу

— Ты сказал, у тебя в распоряжении два месяца, чтобы обзавестись женой или невестой?

Он оттолкнулся от подлокотников кресла, встал и пошел к камину.

— Правильно.

— Можно спросить почему?

— Семейные обстоятельства.

Самое популярное, универсальное и очевидное объяснение на Сент-Хеленс — «семейные обстоятельства».

Орхидея впилась в него взглядом.

— Ты серьезно, да?

— Очень.

— Вот это да, — она в изумлении покачала головой. — Похоже на ту старую земную сказку, где прекрасный принц носится по всему королевству с хрустальной туфелькой и ищет девушку, которой та будет впору.

— Я уж точно не представляю себя прекрасным принцем.

— Ну да, — согласилась она, — я тоже.

Он вздрогнул.

— Не самое лучшее время обсуждать этот вопрос.

Она холодно улыбнулась.

— Могу сказать тебе прямо сейчас, что лучшего времени не придумаешь. Есть в этой странной ситуации что-то еще, что мне следует знать?

Он потер подбородок.

— Нет, в общем-то это все.

— Скажи мне, пожалуйста, вот что — я просто не могу уйти, не узнав: почему, пять кругов ада, ты выбрал меня? Из всех концентраторов полного спектра, которых ты нанимал, должно быть, во всех нью-сиэтлских фирмах по оказанию фокус-услуг, почему я?

— Не знаю. — Слабый ответ. Раф поискал более логичное объяснение. — А почему не ты?

— Ты прав. Не выйдет из тебя прекрасного принца.

Раф развернулся к ней лицом.

— Послушай, я стараюсь быть честным с тобой.

— О, великолепно. Неудивительно, что «Синергетическим связям» трудно найти тебе пару. Такая честность, вероятно, очень мало кому нравится.

— Да? А как насчет тебя? Твоя привлекательность, должно быть, тоже ограничена, если «Идеальный партнер» за все эти годы не смог найти тебе подходящего мужа.

Орхидея вскочила на ноги.

— Мне все равно, даже если они никогда его не найдут.

— Что ж, я тоже не в восторге от необходимости искать жену в крайние сроки.

— Это я, конечно, могу понять. На тебя давят. Не хочу больше тратить впустую твое драгоценное время. — Она развернулась и направилась к двери.

Она покидала его. Волна отчаяния накрыла Рафа с головой.

— Орхидея. Пожалуйста. Не уходи.

Что-то в его голосе, должно быть, пробилось сквозь стену ее негодования. Орхидея остановилась и, не оборачиваясь, оперлась одной рукой на дверной косяк. Линия ее спины была изящной и напряженной одновременно.

— Думаю, остаться — плохая идея, — отрезала она.

— Прости, я все очень запутал, — он вздохнул. — Но мне казалось, что я, по крайней мере, немного нравлюсь тебе.

— И что?

— А то, что и меня к тебе влечет и очень сильно.

— Это, — резко сказала она — недостаточно веская причина для брака, особенно для брака без совместимости, подтвержденной соответствующим брачным агентством.

— Я знаю, — он колебался. — Но это достаточно веская причина для романа, не так ли?

Ее рука сжала косяк двери так, что побелели костяшки пальцев.

— У тебя нет времени на такие пустяки, как любовная связь. Тебе нужна жена.

— Сегодня вечером мне нужна ты.

Она медленно повернулась. Ее глаза были подобны темным озерам, скрывавшим тысячу тайн.

— Правда?

— Да.

«Подходящее время для мандража. Я не чувствовал такой неуверенности даже после драки на заднем дворе у Тео Уиллиса», — подумал он.

— Но это бессмысленно, если ты не хочешь меня.

— Как ты уже сказал, в некоторых делах мы хорошая команда.

— И это одно из них?

— Да, — задумчиво протянула она. — Думаю, да.

В этот момент радостное облегчение, которое ему не следовало бы испытывать, уничтожило какие-либо иные чувства, кроме желания. Раф в три широких шага пересек небольшое расстояние, отделявшее его от Орхидеи. Он подхватил ее на руки и вынес из комнаты. Она робко улыбнулась и обняла его рукой за шею, когда он начал подниматься по широкой лестнице, ведущей на темный верхний этаж.

— Знаешь, я могу и сама идти.

— Что-то мне подсказывает, что ни один из твоих героев не позволил бы героине подниматься в спальню по лестнице самой, когда они собрались впервые заняться любовью.

— Ты что, правда читал одну из моих книг?

— Да.

Раф достиг площадки и остановился, чтобы снова ее поцеловать. Его терзал голод желания. Он надеялся, что хотя бы не задыхается от вожделения, как какой-нибудь дикарь.