Ориэлла чуть не плакала. Капитан и три оставшихся матроса носились как сумасшедшие, чтобы заставить судно как можно ближе подойти к своим жертвам.
На мгновение девушке показалось, что китам удастся спастись, но вдруг самый младший китенок отстал. Он беспомощно барахтался в воде, испуская умоляющие крики о помощи. Шлюпка быстро приближалась. Человек на носу уже занес гарпун и приготовил второй. Зачем? И тут Ориэлла увидела то, что матрос заметил уже давно: мать китенка отчаянно спешила к своему малышу. Все идет так, как он и предполагал. Гарпунщик отвел руку для броска…
Ориэлла вскрикнула и резким жестом взметнула руку. Шлюпка разлетелась на куски, и ошеломленные матросы посыпались в океан.
— Веревки! — заревел Джурдаг, — тащите веревки! В суматохе родители-киты подхватили своего китенка и бросились догонять остальных, которые дожидались на безопасном расстоянии. В сознании девушки зазвенели крики благодарности, и, дрожа от перенесенного напряжения, она расслабилась, облокотившись о борт, и тут ее настиг торжествующий дух Миафана — он нашел ее, как только она использовала магию.
— Убирайся! — закричала волшебница и из последних сил нанесла ответный удар. Он достиг цели — она почувствовала боль и потрясение Владыки и мгновенно вернула свой щит на место. Но Ориэлла хорошо понимала, что уже слишком поздно.
Она выдала и себя, и Анвара. Теперь Миафан знает, где они, и обязательно вернется.
Анвар стоял рядом с искаженным от гнева лицом:
— Что ты натворила! Неужели ты не знаешь, что моряки не умеют плавать? Может, ты их всех утопила. А вдруг они сообразят, что у них на борту — один из ненавистных магов? Как ты могла быть такой глупой — и такой бездушной?
Этого Ориэлла уже не могла вынести.
— Как ты смеешь подвергать сомнению мои поступки? — рявкнула она.
Губы Анвара сжались.
— Ага, — со злостью сказал он. — Вот оно что. Как смею я, простой слуга, порицать дочь великого и могущественного Волшебного Народа! Вот чего стоит вся твоя болтовня о товариществе! Ха! — Он презрительно сплюнул. — Когда доходит до дела, госпожа, ты ничуть не менее высокомерна и презрительна, чем весь твой род. — Грубо отпихнув ее, он направился в каюту и захлопнул за собой дверь.
Сару поразило его бурное появление.
— Чертова колдунья, — донеслось до нее его бормотание. — Проклятая стерва! — Девушка подавила торжествующую улыбку. Стало быть, он поссорился с Ориэллой! За долгие дни, проведенные в этой грязной дыре, она успела кое-что обдумать. Сара знала, что осталась в одиночестве, может быть, навсегда отрезанная от роскоши прежней жизни. Маловероятно, чтобы они когда-нибудь снова встретились с Ваннором, так что ей непременно требуется кто-нибудь, кто станет о ней заботиться, и в настоящий момент единственной кандидатурой был Анвар. Она, по крайней мере, знает, как с ним обращаться. Трудность заключалась лишь в том, чтобы отвадить его от этой рыжеволосой гарпии, и пожалуйста, как по заказу — вот и он, расстроенный и выведенный из равновесия. Главное теперь — спокойствие.
— Что такое, Анвар, — участливо спросила она. — Что случилось?
Меряя шагами тесную каюту, он долго рассказывал ей, и хотя Сара мало что поняла из его слов, это было неважно.
— Просто не верится! — повторял он снова и снова, в отчаянии качая головой. — Я даже не ожидал от нее такого!
— Кто знает, на что способен Волшебный Народ? — вкрадчиво сказала Сара. — Они никогда не думают о нас. Да и какая разница? Ты теперь свободен, разве ты не понимаешь? Свободен от нее, и она ничего не может с этим поделать! Там, в Иставене, мы вольны делать все, что нам нравится, идти, куда захотим. Мы могли бы быть вместе…
— Сара?! — Ошеломленный Анвар повернулся к ней. Неужели это правда? Неужели после всего, что случилось, она по-прежнему любит его? Их разделяла не парочка футов — их разделяла бездна лет сердечной боли и обид, но, казалось, Сара без труда перепорхнула через эту непреодолимую пропасть, и вот, после бесконечного ожидания, ее хрупкая фигурка снова очутилась у него в объятиях. Свет лампы упал на ее чудесные вьющиеся волосы, и в глазах Анвара блеснули слезы.
— Благодарение богам, — прошептала она. — Благодарение богам, наконец-то я нашла тебя.
Анвар не верил своему счастью. Неужели его мечты наконец сбылись?
— Я так боялась, — продолжала Сара. — Но ты такой храбрый! — Она задыхалась, торопилась, не давая ему возможности вставить хоть слово. — О, Анвар, я так скучала по тебе!
Наконец к юноше вернулся дар речи.
— Но я думал, ты ненавидишь меня, Сара. После того, что ты сказала…
Сара вздохнула.
— Анвар, я была глубоко обижена. Я.., я не понимала, не помнила себя. Прости меня, пожалуйста. Ты единственный, кого я когда-либо любила… — По ее красивому лицу катились крупные слезы.
Анвар прижал Сару к груди, мечтая никогда не выпускать ее, сердце его пело.
— Сара, любимая, не плачь! Теперь все позади. Мы сделаем все, как ты скажешь, все, что захочешь. Мы уедем и будем вместе…
Улыбнувшись сквозь слезы, Сара обняла его за шею и поцеловала долгим щедрым поцелуем, словно воскрешая их юношескую страсть. На мог Анвар опешил, но ее поцелуй разбудил то горькое желание, что все эти годы таилось в его сердце.
Он еще крепче обнял ее и ответил на поцелуй со все возрастающим пылом и горячностью. Его сердце бешено забилось, и по всему телу разлилась горячая истома. Млея от возбуждения, Анвар судорожно нащупал застежки ее корсета, чтобы коснуться груди Сары…
— Что тут происходит? — В дверях стояла Ориэлла, и голос ее был суровым, а взгляд — грозным. — Вот как ты отплатила Ваннору за его любовь?
Сара сдавленно пискнула, придерживая на груди расстегнутое платье.
Анвар вклинился между женщинами.
— Не лезь не в свое дело, — спокойно сказал он Ориэлле. — Когда-то мы с Сарой были любовниками. Нас разлучили не по нашей воле — я был продан в рабство вам, а она попала в рабство другого рода. Мы достаточно страдали, и теперь собираемся взять то, что принадлежит нам по праву, и не пытайся вмешиваться.
— Не пытайся вмешиваться?! — вскричала Ориэлла. — Ради всего святого, Анвар, как ты мог так низко пасть? Чужая жена — жена твоего друга, который доверился тебе!
— Не учи меня! — вскричал Анвар, вне себя от гнева и стыда, который пробудили ее слова. — Ты.., ты убийца!
Ориэлла с открытым ртом уставилась на него. Ее лицо побелело и от потрясения утратило всякое выражение. Ни слова не говоря, она повернулась и ушла. Сара самодовольно улыбнулась.
На палубе не было ни души, если не считать капитана на корме и впередсмотрящего в «вороньем гнезде» на верхушке грот-мачты. Остальные матросы были внизу, порядком подавленные потерей двух товарищей. В сегодняшней катастрофе погиб и гарпунщик, но Ориэлла, как ни старалась, не могла заставить себя сожалеть о его смерти. Словно в тумане, она прошла на свое привычное место на носу. Девушка никак не могла прийти в себя после злобной выходки Анвара.
«Убийца!» — звенел у нее в ушах его голос. Да где же ему понять? Анвар считал Левиафанов животными. Если б речь шла о человеческом ребенке, он действовал бы не задумываясь, но в отличие от нее он не был тренированным воином, а людям нужны воины, чтобы убивать чужими руками, чтобы их совесть была чиста, чтобы возложить вину на кого-то другого.
Форрал это понимал. Как-то раз он сказал:
— Работа у нас грязная, но она необходима. Тебя используют, чтобы ты прошел сквозь кровь, грязь и трупы, теряя своих друзей. Тебя используют, чтобы избавиться от людей, стоящих у них на пути, потому что не хотят рисковать своими хилыми телами и белоснежной совестью. А потом, если ты имел несчастье выжить — чтобы постоянно служить живым напоминанием о том, что было, — они накинутся на тебя с криками «зверство»!
— Тогда зачем же мы это делаем? — спросила она. Форрал улыбнулся.
— Вспомни ребят из гарнизона, — ответил он. — Ничто не сравнится с воинской дружбой. Помнишь, как мм сражались с тот день, когда впервые узнали близость? Если помнишь, значит, понимаешь меня. — И он был прав. Она понимала его.