— О, Чатак, — молила она, — защити этого ребенка — ребенка воинов!
Девушка то и дело ловила на себе любопытные взгляды других воинов. Гладиаторы были чужими друг другу, ведь каждого держали отдельно, чтобы они, чего доброго, не подружились. Бойцы встречались только на тренировках, и им даже запрещалось говорить друг с другом. Некоторых Ориэлла узнала — она тренировалась с ними, изумляя Элизара своим искусством. Если не считать тренировок, дни проходили достаточно приятно: отдых, еда, купание в большом бассейне арены. Наконец Ориэлла была готова — насколько вообще можно быть готовой в ее состоянии. Она выбросила из головы все мысли о своих товарищах и даже о ребенке, чтобы добиться внутреннего спокойствия и сосредоточенности, которые ей понадобятся, чтобы сохранить жизнь и завоевать свободу, ибо, несмотря на скептические настроения Элизара, она собиралась попытаться.
Сам того не желая, наставник вскоре подружился с Ориэллой, а его хлопотливая супруга, толстушка Нэрени трогательно заботилась о волшебнице — единственной женщине-воине. Беседуя с ними, Ориэлла узнала, что когда-то Элизар был офицером Царской Стражи и потерял глаз во время покушения на Кизу, собственноручно убив четырех нападавших. Но в обществе казалимцев не было места калекам, и Элизару оставалось либо умереть, либо превратиться в раба, а его преданная жена должна была разделить эту участь. К счастью, — небывалый случай! — вмешался сам Ксианг, и Элизар в награду за преданность получил пост наставника арены.
— Это черная и жестокая награда, — как-то признался он Ориэлле. — Я вынужден посылать на смерть сильных, здоровых юношей ради забавы жаждущей крови толпы. Кто после этого сможет спокойно спать по ночам? Но у меня нет выбора. Оставить этот пост означает обречь на рабство или смерть не только себя, но и мою бедную Нэрени. О, как я ненавижу Кизу за то, что он со мною сделал!
— Ты готова? — Голос Элизара вернул Ориэллу к действительности. Большие деревянные двери, ведущие на ристалище смерти, отворились. Оттуда, поддерживаемый двумя служителями, хромая, вышел воин, из его многочисленных ран струилась кровь. Два вооруженных стража арены несли его противника — кровавое изуродованное тело, в котором Ориэлла узнала храброго веселого юношу, с которым она тренировалась всего два дня назад.
Элизар трясущейся рукой вытер лицо.
— Да простит меня Жнец, — пробормотал он, и сердце волшебницы стеснилось от жалости к старому воину. Она порывисто положила руку ему на плечо.
— Элизар, тебе надо бежать! Когда я завоюю свободу, я заберу вас с Нэрени с собою на север. Мне понадобится преданный друг и хороший воин, пусть даже с одним глазом.
Элизар изумленно посмотрел на нее и отвернулся. Прозвучал большой гонг, призывая волшебницу на поле битвы.
— Прости меня, Ориэлла, — прошептал он.
— Пустяки, — бодро ответила девушка. — Это единственный путь к свободе, и я все равно избрала бы его. Еще увидимся, Элизар — и подумай над тем, что я сказала. Это серьезно. — Она поцеловала его в лысую макушку и, призвав себя к спокойствию, вошла в туннель, ведущий на арену, мысленно повторяя воинскую молитву, которой много лет назад научил ее Форрал. Она готова. Должна быть готова.
Ориэлла вышла из прохладного туннеля на раскаленную солнцем арену. Огромная чаша стадиона огласилась одновременным ревом трех тысяч глоток, эхо снова и снова подхватывало кровожадные крики, и Ориэлла зашаталась, почти оглушенная этими нечеловеческими воплями. Она подняла меч — свой верный Коронах, — и приветствовала толпу. Солнечный свет капелькой расплавленного железа пробежал по отточенному клинку. Ориэлла вызывающе подняла голову, и в ноздри ей ударил запах пота и крови — запах битвы.
Увидев своего противника, девушка опешила. Она ожидала встретить одного из могучих воинов, с которыми тренировалась, а вместо этого столкнулась с чужаком — маленьким жилистым человечком, чьи мускулы напоминали скрученные веревки. Он едва доставал ей до груди. «Что это? — хмуро подумала волшебница. — Неужели они смеются надо мной?» Но в это мгновение противник нырнул вперед, блеснуло лезвие меча, и холодный огонь обжег ее левую руку. Потекла струйка крови, а противник уже отскочил на безопасное расстояние. На долю секунды Ориэлла машинально схватилась за предплечье, и в голове у нее зазвучал голос Форрала: «Никогда не суди о противнике по первому взгляду».
Спасительный лед здравого смысла охладил разогретую сражением кровь Ориэллы. Она закружилась вокруг маленького человечка, пытаясь угадать его следующий шаг, ища брешь в его защите. Снова выпад — коротышка оказался подвижен как ртуть. Ориэлла отскочила, инстинктивно выставив меч, и почувствовала на бедре холодящее прикосновение клинка. Раздался звук рвущейся материи, и обрывок странного боевого одеяния, которое носили гладиаторы, захлопал по обнаженной коже. Она снова почувствовала теплый ручеек крови и отступила. На этот раз ничего серьезного. Простая царапина, жжет, и все. А вот она задела его! Девушка была слишком высока — ее инстинктивный выпад коснулся только его макушки, но раны в голову сильно кровоточат, и теперь кровь заливала ему глаза. Коротышка выжидательно закружился вокруг нее, и, встретив ее взгляд, улыбнулся, словно приветствуя. Ориэлла ответила улыбкой и отсалютовала противнику едва заметным поворотом меча. У него было мужество, и он знал, что она его тоже не лишена. Девушка поймала себя на мысли, что хотела бы сражаться рядом с ним, а не против него.
Она сделала выпад — он парировал. Ничья. Еще круг. Толпа в неистовстве. Они жаждут действий. С трибун доносился свист и улюлюканье. Маленький человечек рванулся вперед, Ориэлла прокатилась под его клинком и выругалась, когда жгучая боль пронзила раненую руку. Вскочив на ноги, она бросила взгляд на противника — ее клинок задел ему лодыжку. Случайность или сказывается поразительная выучка Форрала? Противник хромает, он потерял много крови. Толпа ревет, жаждет убийства. Для Ориэллы враг именно толпа, а не этот мужественный воин. «Брось, — резко осадила она себя. — Это не гарнизон. Здесь любое колебание означает смерть».
Ориэлла собралась, перенеся вес меча на правую руку, но почти бесполезная левая рука упорно не желала выпускать эфес. Коротышка пошатывался, лицо его покрылось потом и кровью. Ориэлла быстро шагнула вправо, чтобы его залитый кровью левый глаз мешал ему следить за ней. Противник повернулся, но слишком поздно. Левую руку пронзила жгучая боль, когда Коронах с хрустом перерубил ему позвоночник, и голова коротышки покатилась по песку. Обезглавленное тело долю секунды стояло на месте, а потом рухнуло, заливая песок алой кровью. Торжествующий рев толпы едва не уложил на песок саму Ориэллу. Покачиваясь, волшебница замерла над мертвым противником и поцеловала дымящийся клинок, — традиционное воинское приветствие павшему.
К счастью, вопли зрителей предупредили ее об опасности. Ослепленная слезами, Ориэлла не заметила, как из тоннеля появились два новых противника. Они были уже почти рядом. Торопливо проведя окровавленной рукой по глазам, она повернулась, чтобы встретить очередную угрозу. Но что это? Их двое, но один вооружен длинным копьем, а другой — только сетью. Ориэлла застыла в замешательстве. Такого она еще не встречала. Противники разделились, и она уже не могла одновременно следить за обоими. И тут она поняла — но, к сожалению, слишком поздно, — что воин с сетью — только уловка, чтобы отвлечь ее, а следить надо за тем, чье смертоносное копье, нацелено ей в грудь. Если она отвернется, он тут же метнет его. Но пока она следит за этим, другой может подкрасться сзади и накинуть на нее сеть.
Подобно лесному пожару, душу Ориэллы объял гнев. Какая низость! Но и на этот раз она сдержала себя, пытаясь остаться спокойной и найти выход. Некогда думать о справедливости — она должна пробить себе дорогу к свободе. Лихорадочно соображая, девушка попятилась, пытаясь удержать в поле зрения обоих противников. Скоро они оттеснят ее к каменной стене, ограждающей арену. Враги переглянулись — точно, они хотят загнать ее туда! Ориэлла не понимала, зачем, но если такова их цель, то этого допустить нельзя!