Журналист уходит.
Ж о з е ф и н а. Да, верно! Что это за музыка? Эти красивые голоса?
Б е р а н ж е. Это корабельные сирены.
Ж о з е ф и н а. Корабельные сирены. Да, но их включают матросы.
Они продолжают прогуливаться и замечают с другой стороны, среди леса, среди степей с неподвижными коровами, дворец в фантастическом стиле, с башенками; виден поезд зубчатой железной дороги с разноцветными вагонами; задник продолжает разворачиваться, на вершине противоположной горы видна маленькая Эйфелева башня, улетающий в небо красный воздушный шар, голубое озеро, водопад, станция канатной дороги, видна небольшая ракета с мигающими огоньками и т. д., потом вновь — леса с деревьями и цветами.
Разглядывая все это, семья Беранже ничего не комментирует, лишь восклицая: «Ах! Ох! Смотри, какая красота!»
Тем временем в направлении, противоположном перемещению задника, передвигаются англичане, разговаривая между собой.
1-я а н г л и ч а н к а. Он был черен, черен, черен. Вы не можете себе представить, как он был черен. Черный, как лондонский снег. Это мое собственное сравнение.
2-я а н г л и ч а н к а. Я тоже иногда видела во сне, что гуляю по сказочным городам. Одна, совершенно одна.
Англичанки уходят. Входят Журналист и Джон Буль.
М а р т а. Ах, какая прелесть!
Ж у р н а л и с т. Существует человек созерцательный: он стремится приспособиться к миру. Существует человек деятельный, этот стремится приспособить мир к себе. Каково же решение верное?
Д ж о н Б у л ь. Нужно, чтобы и мир, и человек сделали шаг навстречу друг другу.
Уходят.
Ж о з е ф и н а. Просто чудесно!
1-й а н г л и ч а н и н (вновь появляясь вместе со 2-м англичанином). Раньше, чтобы добраться до малых островов, нужно было много времени. Путешествие на острова! Недели в пути. Климат, в который входишь постепенно, не сразу. Там говорили на неведомых языках. И лица у них были удивительные. Даже на поезде уходило много времени. В мире было просторно, ничего не скажешь.
2-й а н г л и ч а н и н. Теперь простор нужно искать в другом месте.
Б е р а н ж е. О!
1-й а н г л и ч а н и н. И лица все одинаковые. Как у гусей.
Уходят.
2-я п о ж и л а я а н г л и ч а н к а (вновь появляясь с 1-й пожилой англичанкой). Наверное, не чувствуешь, как стареешь. Об этом вам должны сказать другие. Сама не замечаешь. Когда это случится, я хочу, чтобы мне сказали. Хочу знать.
1-я п о ж и л а я а н г л и ч а н к а. Нужно привыкнуть к мысли о том, что умрешь. Это прилично. Надо уходить воспитанно. Надо уметь время попрощаться. И не очень плакать.
Ж о з е ф и н а (глядя вокруг в лорнет). О!
2-я п о ж и л а я а н г л и ч а н к а. Дорогая, говорят это совсем несложно. Привыкаешь сразу. Даже удивительно. Можно сразу, мгновенно от всего отказаться, в любой момент.
С е м ь я Б е р а н ж е (вместе). О-о-о! Посмотри, как красиво!
1-я п о ж и л а я а н г л и ч а н к а. Невероятно. Вы так думаете?
Ж о з е ф и н а (смотря вокруг). Невероятно.
2-я п о ж и л а я а н г л и ч а н к а. Уверяю вас, это очень просто. Надо только закрыть глаза. И все постепенно уйдет.
Б е р а н ж е (смотря вокруг). О!
М а р т а (смотря вокруг). О! А!
1-я п о ж и л а я а н г л и ч а н к а. Нет, я не могу к этому привыкнуть. Может, вы и правы, может быть… Но я не могу привыкнуть. Разумеется, просто момент еще не наступил, а позже я привыкну. Когда состарюсь.
Уходят.
Ж о з е ф и н а (останавливается, по-прежнему глядя в лорнет). Как все-таки красиво.
Все англичане, вышедшие ранее, возвращаются на сцену, кто с правой стороны, кто — с левой. Среди них, сначала незаметный, — Прохожий из антимира, одетый по старинной моде, с седыми бакенбардами.
Тем временем на левом краю сцены появляется скамейка, на которую лицом к зрителям садится семья Беранже — сам Беранже посередине. Они держат руки на коленях, как на провинциальных семейных фото начала века.
Англичане встречаются в центре сцены, обмениваются приветствиями, расходятся. Дети вслед за родителями уходят со сцены. Те, кто проходят мимо скамейки, приветствуют семью Беранже.
На сцене остаются семейство Беранже и Прохожий из антимира, которого никто до сих пор не замечал.
Прохожий медленно направляется к скамейке, во рту у него — перевернутая трубка.
М а р т а. Посмотрите, этот господин не такой, как все.
Ж о з е ф и н а. Какой господин?