— Сволочи! Отпустите! Отвалите от меня! Идите помогите ему! — хрипела я, захлебываясь слезами. — Что же вы за твари-то такие!
Звон и грохот падающей внутрь рамы, и меня тут же отпустили так резко, что я, пошатнувшись, врезалась плечом в стену.
— Что здесь происходит?! — Грегордиан спрыгнул на пол, и осколки стекла заскрипели у него под ногами, когда он стремительно шагал ко мне и замершим не дыша за моей спиной хийсам и Лугусу.
Я же, жадно хватая воздух, шарила по нему взглядом, ища все те жуткие повреждения что, на мой взгляд должны были обязательно быть после того, что я видела внизу. Но, не считая нескольких порезов на торсе и руках и кривой отметины на здоровой щеке, ничего не обнаруживалось. Я, не в состоянии доверять собственному зрению, зажмурившись, потрясла головой и снова уставилась на деспота. Да, он выглядел пугающе — весь покрытый кровавыми разводами и с этим «убью всех на хрен» взглядом, но не был при смерти или даже сколько-то серьезно ранен.
— Я спросил, что, во имя Богини, здесь происходит! — уже совершенно выходя из себя, рявкнул Грегордиан, пройдясь по мне ответным взглядом. Когда он достиг моих рук, то выражение его лица стало просто ужасающим.
— Монна Эдна наблюдала за твоим отбором новобранцев и что-то, очевидно, расстроило ее, — еле слышно промямлил Лугус.
Отбор новобранцев? Что, к чертям, за отбор такой?! Это было натуральное гребаное публичное убийство!
— Расстроило? — деспот прищурился едко-злобно и понизил голос, но от этого стал звучать только более жутко. — Настолько, что у нее теперь все руки в ранах?
— Наша вина и упущение! — пробухтел один из хийсов, но до меня уже постепенно дошло осознание. — Но в свое оправдание скажем, что хотели лишь развлечь ее.
Очевидно, я стала свидетельницей какого-то тренировочного боя или бог его знает каких проклятых тестов, и для всех, кроме меня, это было не более чем реальный повод повеселиться. Выходит, на самом деле не происходило ничего страшного, и моя реакция была по меньшей мере чрезмерной и идиотской. Но провалиться всем этим долбаным фейри на месте! Для меня же все было по-настоящему! Отчаянье и паника, минуту назад вывернувшие мне душу, сменились пронзительной обидой и бессильной злостью. И в этот момент я точно знала, кто главный источник всего дерьма, происходящего со мной.
— Ты! — зарычала я, ткнув в Грегордиана окровавленной рукой. — Я думала, что ты там умер! А ты, выходит, просто забавлялся, как и все остальные?
— Все прочь! — отрывисто отдал приказ деспот, и брауни и хийсы буквально испарились. Но я едва ли это заметила, продолжая кипеть от ярости.
— Я тебя ненавижу! — сжав кулаки, я бросилась на Грегордиана, желая самостоятельно удушить его, раз с этим не справились те идиоты внизу. — Ненавижу! Всех вас! И мир ваш проклятущий! Все его законы и правила!
Деспот перехватил меня, что называется, на подлете и поймал за запястья чуть ниже порезов, удерживая и не давая добраться до себя, пока я бесилась и визжала, пиная его по ногам.
— Ненавижу-ненавижу-ненавижу-у-у! — выдохнувшись, уже просто завывала я спустя какое-то время.
Грегордиан же стоял совершенно неподвижно, без всяких усилий держа извивающуюся и лягающуюся меня и только неотрывно смотрел в лицо без малейшего признака недавнего гнева или обещания скорой расплаты за столь дерзкое поведение. Наоборот, в его всегда холодных, будто вырезанных из чистого льда глазах появилось что-то… нет, не теплота, но словно ее призрачный предвестник. И от этого мои слезы лились только сильнее.
— Так ты обрадовалась или испугалась, когда решила, что они убили меня? — спросил он наконец, как только я хоть немного унялась и повисла в его захвате почти безвольно. Уголок его рта чуть приподнялся в едва уловимом намеке на улыбку, а голос прозвучал до странности мягко и даже как-то обволакивающе.