— Вам шестнадцать, — говорит мама.
— Шестнадцать с половиной, — отвечает Бет. — Если быть точной, шестнадцать и три четверти.
— Ты спрашиваешь, можем ли мы ходить на свидания? — спрашивает Элла с волнением, поняв это только сейчас.
— Да, но мама, очевидно, думает, что нам до сих пор больше нравится мультик «Мой Маленький Пони», чем парни или что-либо ещё, — говорит Бет.
— Бетси, я получила достаточное представление о твоей позиции, — отвечает мама. — Ты прекрасно знаешь, что свидания — это риск… для всех нас.
— Нет, если мы будем осторожны, — говорю я невозмутимо, зная и пытаясь бессловесно напомнить Бетси, что спокойствие — это лучший подход к маме. Я прислоняюсь к кухонному столу в обезоруживающей позе. — Если мы будем осторожны, гуляя с парнями, это будет все равно что посещать вечерний класс.
— Я думаю, что вы слишком молоды, — снова говорит мама, но её голос определенно стал мягче. Я чувствую, как её стена ослабевает. Элла тоже облокачивается на кухонный стол, и Бет подсаживается за стол к маме, поджав правую ногу под себя. Они понимают.
— Мы достаточно взрослые, чтобы обслуживать столы, — осторожно говорю я.
— Чтобы водить, — добавляет Элла неторопливо.
— И чтобы летать на самолете, по крайней мере, как студенческая листовка, — шутит Бет. Мы все смотрим на неё, она растерялась. — Что? — говорит она, смеясь. — Это выглядит забавно.
— Я думаю, что мы пытаемся объяснить, что мы уже выросли, мам, — говорю я, глядя прямо в её карие глаза, которые, я всегда чувствовала, были унаследованы, несмотря на существующую, сделанную из кого-то ещё ДНК. — Мы больше не маленькие девочки.
Мои слова висят в воздухе до того момента, как мама вдыхает их в себя. Она встает и движется с несколькими тарелками к раковине, не разговаривая, пока делает это. Напряжение в комнате растет, но я делаю лучшее, что могу, — остаюсь невозмутимой, я знаю, это поможет Бетси также остаться спокойной.
Наконец мама говорит:
— Есть несколько условий, которые не обсуждаются, — говорит она медленно. Я не хочу, чтобы она вернулась к «нет», но Элла бросается к ней и обнимает за плечи. Мама на мгновение обнимает её в ответ, затем аккуратно высвобождается из её объятий. — Я ещё не согласилась, — продолжает она.
— Дай ей сказать, — говорю я Элле; она кивает.
— Какие условия? — спрашивает Бетси, склоняясь ниже стула и беря замороженную вафлю с сервировочного блюда.
— Ну, — говорит мама, как будто она создает правила на лету. — Ожерелье надо носить всегда, как обычно.
Мы соглашаемся, ведь это само собой разумеющееся.
— У вас будет комендантский час в десять и…
— Ох, мам? — перебиваю я. — Это слишком рано, тебе так не кажется?
— Восьмиклассники отсутствуют дольше, — говорит Бет.
— Серьёзно, — добавляет Элла, которая действительно выглядит серьезной.
— Отлично, — говорит мама. — В одиннадцать.
Я кусаю щеки, чтобы не улыбаться, как если бы меня попросили появиться на танцевальном реалити-шоу.
Но потом глаза мамы затуманиваются.
— Я не уверена, что с этим делать… — Её слова сходят на нет, и она крутит лицо так, как она делает, когда что-то решает. Я хочу спросить, что она имеет в виду, но боюсь сказать что-либо. — Все думают, что есть только одна Элизабет, поэтому очевидно, что вы можете встречаться только с одним мальчиком. Я не уверена, что знаю, как сделать это по справедливости.
— Соломинки? — предлагает Бетси. — Как и наши комнаты?
— Это немного более важно, чем распределение спален, — говорит мама нахмурившись. — Я не знаю. Возможно, это всё слишком сложно. Возможно, вы подождёте другого…
— Ты выберешь парня, — выпаливает Бетси. Элла и я смотрим на нее, широко раскрыв глаза от удивления.
— Ты не серьёзно, — говорю я ей.
— На самом деле, это отличная идея, — говорит мама. — Важно, с кем вы будете встречаться. Мы же не хотим быть связанными с тем, кто может привлечь внимание к нашей ситуации. Я думаю, что предложение Бетси великолепно.
— Но как это будет работать? — говорит Элла. Она выглядит больной, так же как я себя чувствую. Секреты или нет, это выглядит неправильно, не такое свидание я хочу.
— Хм… я думаю, что каждая из вас может выбрать мальчика и немного рассказать мне о нём, а потом, через день или два, я решу, — говорит она, улыбаясь, как будто это самая естественная вещь в мире. — Справедливо?
Вовсе нет.
Никто не отвечает, так что мама продолжает:
— Дайте мне знать, когда вы все выясните, кого вы хотели бы представить.