— Это до тошнотиков мило. До скорого, голубки. — Бет встает и уходит. Я заливаюсь краской от слова «голубки», но Шону, кажется, все равно.
Я сижу на диване рядом с ним, и, как только открываю рот, чтобы спросить о сумке, он спрашивает:
— Твоя мама скоро будет?
— Нет. По крайней мере, я думаю, нет. — Я непроизвольно кошусь на дверь.
— Пойдем к тебе в спальню?
— Что? — спрашиваю я, краснея, что заставляет Шона смутиться.
— Я не то имел в виду! Я просто ищу место, где мы можем поговорить и при этом не будем немедленно замечены твоей мамой, когда она вернется.
— В доме есть лишь одна комната, куда она никогда не заглянет.
— Какая?
— Ванная.
Шон сидит на моей кровати, пока я бросаю косметику, воск для бровей и тампоны в корзину под раковиной. Спрятав все мое барахло, беру с кровати две подушки и бросаю их к стене под сушилкой для полотенец, между туалетным столиком и стеклянной душевой кабиной.
Я действительно благодарна маме за вечную долбежку о чистоте — на полу ни пятнышка. Я зажигаю свечку вместо верхнего света, затем разрешаю Шону зайти. Как только я удостоверяюсь, что дверь в спальню заперта, запираю дверь в ванную и сажусь рядом с Шоном, ближе к душу.
— Мне кажется, это самое странное свидание, которое у меня когда-либо было, — говорит Шон, ерзая, чтобы усесться удобнее на кафельном полу.
— У меня уж точно. — Хотя, если подумать, большинство моих свиданий были немного диковинными.
— Ну, сейчас оно станет еще более странным, — говорит Шон, открывая сумку и доставая оттуда маленькую коробочку, которую передает мне. — Необыкновенные Ванные Хэллоуинские Танцы не могут обойтись без букета, — поясняет он, видя мое сконфуженное лицо. Я открываю коробочку, и сперва мне кажется, что там лежат черные розы, но потом я понимаю, что это темный шоколад.
— Можешь съесть его. — Он тихонько смеется, как будто не может поверить, что дарит мне шоколадный букет.
— Это лучший из всех миров. — Я вынимаю шоколад из коробочки и кладу в руку. Щеки дрожат, стараясь побороть самую большую улыбку в истории — я пытаюсь сохранять спокойствие. Потом наклоняюсь и кусаю. — Он такой же вкусный, как и красивый! — Жуя шоколадный лепесток, спрашиваю: — Хочешь?
Я поднимаю левое запястье; Шон аккуратно берет мою руку, подносит букет к губам и откусывает, глядя на меня, и по мне будто ток проносится. Мы смотрим друг на друга так долго, что я чувствую это в каждом дюйме меня.
Я уверена, что он собирается поцеловать меня, но вместо этого он достает из своей Сумки-Для-Свиданий нескольких других предметов: длинный черный парик для меня, парик в стиле семидесятых для него, несколько колец-пауков из черного пластика, два набора клыков вампира, шляпы Валдо и Венды, АйПод и мини-динамик.
Он включает динамик и поднимает меня на ноги. Мы оба преобразились, а затем он нежно обнимает меня. Там, в моей освещенной свечой ванной, в пространстве между туалетом и туалетным столиком, я, выглядящая как Венда в пижаме, и он, одетый как смешной вампир-подросток Ринго Старр, танцуем вместе.
И насколько этот танец странен, настолько он прекрасен.
Глава 20
— Как прошли танцы? — спрашивает мама во время завтрака на следующий день.
— Так весело, — говорит Элла, с блеском в глазах. Она выглядит так, как я себя чувствую.
— Это хорошо, — говорит мама. — Во сколько ты вернулась домой?
— В одиннадцать, — отвечает Элла. Мама скептически смотрит на неё. — Ладно, в двенадцать.
Действительно, я, возможно, единственная, кто знает, что Элла бесцельно прогуливалась около часа ночи. Это было вскоре после того, как Бет отправилась в кровать. Я знаю это потому, что в то же время я провожала Шона до ворот, смеясь над его впечатляющей историей, как он пробирался сюда до того, как позвонить мне с крыльца.
Бетси была права: он действительно принял какие-то таблетки наглости прошлой ночью.
Я опускаю свой подбородок так, чтобы мама не заметила выражение щенячьего восторга на моём лице.
Мама спросила также о декорациях и костюмах других учеников и, в то время как Элла описывает всё в деталях, я с ужасом слышу звук исходящий сверху. Наш общий телефон на стойке за мамой. Шпионский телефон звонит в моей спальне.
Я смотрю на Эллу; она тоже это заметила. Я увидела вспышку в её глазах, прежде чем она успела отогнать её прочь. Медленно она встаёт со своей на половину полной тарелкой и идет через кухню, всё ещё разговаривая. Мама её прерывает.
— Элла, ты должна съесть хотя бы яйца, — сказала она, следя глазам за Эллой. Затем: — Мне кажется, ваш телефон звонит.