Я молниеносно выхватил нож, но меня упредила Ласана. В руке у нее была дубинка. Она метнула ее в безумца и попала прямо в голову. Оглушенный, Дабаро споткнулся, и этого было достаточно. Я подскочил к нему и изо всей силы нанес удар кулаком между глаз. Нож выпал у него из рук, колени подогнулись, и он рухнул на землю.
Подскочили воины, готовые размозжить ему череп, но я удержал их:
— Берите живым! Вяжите!
Приказ мой встретили недовольным ропотом, но выполнили. Я с нежностью взглянул на Ласану. Она еще не остыла от возбуждения и вся дрожала.
— Сколько же еще раз, — буркнул я, притворяясь разгневанным, — сколько еще раз, скажи, я буду обязан тебе жизнью?
— Столько раз, — ответила она мягко, — сколько потребуется.
Тем временем из сарая выбили последних акавоев, и наступила вдруг полная, оглушающая тишина. Все молчали, словно смертельно уставшие после изнурительного труда. Теперь только проявилось и придавило нас страшной тяжестью все напряжение последних дней и ночей. Я велел Оронапи поскорее приготовить нам еду, За трапезой я привел совет с вождями варраулов и старейшинами араваков, отдав им необходимые распоряжения. При этом не забыл я немедленно отправить и одну варраульскую итаубу к Манаури с известием о победе и мире, вновь воцарившемся на берегах Итамаки и Ориноко. Отряд акавоев, насчитывавший около ста воинов, был разбит: четырнадцать воинов, как оказалось, попали к нам в плен, остальные уничтожены.
— Что будем делать с пленными? — спросил у меня Оронапи.
— Откуда я знаю? — ответил я искренне. — Вот еще забота!
— Они заслужили смерть, потому что хотели нас уничтожить. Но ты не любишь убивать пленных.
— Правильно.
— Тогда мы продадим их в рабство.
— Испанцам?
— Нет, на тот большой английский корабль, что приплыл к тебе в гости… Пусть он увезет их далеко на север.
Это было возможное решение проблемы с пленными, хотя, признаюсь, оно не очень пришлось мне по вкусу. Впрочем, безмерная усталость подавляла всякую мысль. и мы, решив обсудить все проблемы позже и передав опеку над пленными и над собой в руки варраулов, легли спать.
Узы дружбы и братства по оружию, подвергшиеся в эти дни тяжким испытаниям, связали всех нас еще крепче, узы взаимного доверия проявлялись даже во сне — в нескольких выделенных для нас хижинах мы лежали рядом, один подле другого: индейцы, негры и белый, все вместе, спаянные воедино общим трудом и общей победой, хотя каждый из нас, как бы не веря еще в нами свершенное, и во сне по привычке держал руку на оружии.
ЗАРЯ НАД ДЖУНГЛЯМИ
Пробудил нас близкий орудийный выстрел. Было совсем светло. Мы проспали более двадцати часов кряду, зато проснулись бодрыми и свежими, хотя и голодными как волки.
С встревоженным лицом вошел к нам Оронапи.
— Большой английский корабль спустился по реке и становится на якорь возле нашего острова, — сообщил он. — Что будем делать?
— Приветливо встречать, — ответил я. — Это друзья! Но прежде вели нас покормить.
Не успел я утолить голод, как мне сообщили, что капитан Пауэлл сошел на берег и Оронапи принял его торжественно и чинно, по всем правилам традиционного на Ориноко церемониала. В помощь верховному вождю я отправил в качестве переводчиков Арнака, Вагуру и Фуюди. Пауэлл, раздраженный затянувшейся приветственной церемонией, вежливо, но решительно прервал Оронапи и, обращаясь к Арнаку и Вагуре, попросил их, провести его по острову и познакомить с разыгравшимися здесь событиями. Когда четверть часа спустя мы встретились с ним в поселке, капитан, здороваясь, восторженно воскликнул:
— Well, ваша милость! Чистая работа, черт побери, ничего не скажешь! Даже Мальбороnote 7 или Фрэнсис Дрейкnote 8 могли бы позавидовать. Задали вы им трепку, будут помнить до седьмого колена! А что, и впрямь из вашей западни не вырвалась ни одна живая душа?
— По нашим сведениям, не вырвалась…
— Goddam you! Чистая работа! А ты, ваша милость, достаточно хорошо понимаешь все значение тобой свершенного? Отдаешь ли ты себе в этом ясный отчет?
— Побей бог, нет! — изобразил я притворный испуг. — У меня не было времени подумать.
— Смейся, смейся! А я снова скажу тебе: испанцы чувствуют себя на нижнем Ориноко неуверенно, еле-еле дышат. Впрочем, ты им тоже сумел внушить к себе уважение. Теперь ты сломал хребет акавоям, и прийти сюда они больше не отважатся; араваки и варраулы готовы за тебя в огонь и в воду, они полностью у тебя в руках. Одним словом, ты полновластный владыка нижнего Ориноко! Теперь лишь от тебя зависит упрочить свою власть, призвав на помощь британскую корону.
— Ага, старая песня! Все никак не дает покоя?
— Да вот не дает. И знай — не даст дотоле, покуда не воплотится в реальность на этих берегах, а ваша милость не поумнеет и не станет здесь the big governor — губернатором администрации английского правительства.
— Мистер Пауэлл, я предпочитаю быть губернатором сердец и душ этих индейцев, а не администрации его королевского величества.
Note8
Дрейк, Френсис (1540-1596) — английский мореплаватель, вице-адмирал, участник англо-испанской колониальной войны 1566 года.