— Ты, Ян, исключаешься! — объявил Манаури. — Рана твоя еще не зажила.
Действительно, силы ко мне окончательно еще не вернулись, но я не мог оставаться в стороне в эту решающую минуту, и меня подключили третьим к первой смене Арнака и Арасибо.
— Надо решить еще один вопрос, — проговорил вождь после некоторого размышления. — Это удобный случаи его убить. Мы должны его убить.
— Должны! — учащенно задышал Арасибо.
— Кто с этим не согласен? — спросил Манаури, бросив на меня внимательный взгляд.
Арнак и Вагура молча кивнули головой в знак согласия, я тоже. Иного выхода не было — только его смерть.
— Я тоже хочу сторожить! — попросила Ласана.
— Сторожи! Конечно! — ответил Манаури. — Но не с нами на улице, а в своей хижине, возле ребенка…
Никто, даже самые близкие, не должны были знать о наших планах. Ласане поручили сжечь подстилку ребенка и положить ему новую в другом месте шалаша, но так, чтобы ее мать ни о чем не догадалась.
ПОЧЕМУ ДОЛЖЕН БЫЛ УМЕРЕТЬ КАНАХОЛО
Под вечер прошел проливной, хотя и непродолжительный дождь. Когда он кончился, тучи все еще закрывали небо, и мы опасались, что ночь будет очень темной, но нет: где-то за облаками светила луна, рассеивая мрак.
Шалаш Ласаны стоял примерно в пятидесяти шагах от реки, задней стеной к воде, а входом в сторону леса. Поскольку вокруг шалаша, кроме вытоптанной травы и нескольких оставшихся от леса кустиков, ничего не росло, открытое пространство и сравнительно светлая ночь облегчали нашу задачу.
Вооружены мы были короткими тяжелыми палицами из твердого дерева, кроме того, Арнак и Арасибо взяли ножи, а я заряженный картечью пистолет для стрельбы с короткой дистанции. Согласовав звуковые сигналы, с наступлением ночи мы заняли свои места. Арнак укрылся позади шалаша, со стороны реки, а я и Арасибо — с противоположной стороны, в нескольких шагах от входа.
Внутри хижины, как решил Манаури, караулила Ласана.
Дождь несколько раз обрушивался на наши головы внезапными ливнями, и тогда становилось совершенно темно; воздух по-прежнему оставался теплым и душным. Мы промокли, но делать было нечего.
Приходилось сносить и томительность медленно текущего времени. От постоянного напряжения устремленных в темноту глаз немели мышцы и притуплялось сознание. К тому же не облегчала нам бодрствования и неуверенность в том, что враг явится именно нынешней ночью. Порой зрение нас обманывало. Странные звуки, как всегда, раздавались и на опушке леса, и на берегу реки, а во мраке проносились таинственные тени. Но это были то бегавшие вокруг собаки и другие прирученные зверушки, то какая-нибудь дикая лесная тварь, то громадные ночные бабочки и всякие прочие неведомые обитатели леса.
Близилась полночь, и я стал собираться уходить, чтобы разбудить следующую смену, как вдруг услышал за шалашом трехкратное стонущее кваканье лягушки — условный предупредительный сигнал Арнака. Он, вероятно, что-то заметил. Я крепче сжал в правой руке палицу, а левой нащупал рукоятку пистолета.
Все было как и прежде, в начале ночи — ни темной, ни светлой. Черневшие перед нами стены шалаша, затененные выступавшим навесом, четко вырисовывались на фоне более светлой поляны. Вдруг мне показалось, что на этом фоне с левой стороны появилось какое-то темное пятно, словно кто-то стоял или припал к углу шалаша.
Толкнув Арасибо в бок, я указал ему рукой на этот загадочный предмет.
— Он! — возбужденно шепнул хромой. — Пришел…
Там был кто-то чужой, несомненно, не Арнак. Вечером мы договорились, что не будем покидать своих постов до сигнала тревоги. Но таинственный пришелец не был похож и на Карапану: он казался приземистым и коренастым, тогда как шаман был худ и высок. Человек крадучись пробирался к входу в шалаш. Я утвердился в мысли, что это не Карапана. А может, их двое? Возможно, шаман крался сзади, вслед за этим первым?
Заметив, что Арасибо собирается выскочить из укрытия, я схватил его за руку.
— Видишь? — выдохнул я ему в ухо. — Это не Карапана.
— Да! — согласился он.
— Бери его живым!
— Живым? — В голосе Арасибо слышалось разочарование и протест. — Зачем?
Рассуждать было некогда! Я с силой тряхнул его за плечо и приглушенным голосом прошипел:
— Только живым! И не вздумай иначе!
Арасибо стряхнул мою ладонь и с ножом в правой руке прыгнул вперед. Прыгнул с таким непостижимым проворством, какого я никогда в нем и не предполагал. От цели его отделяло четыре-пять шагов. Но противник был начеку. То ли его что-то насторожило, то ли он услышал наш шепот, но он вдруг отпрянул в сторону, и нож Арасибо рассек только воздух, а рука соскользнула с натертого жиром тела.
Враг метнулся к углу шалаша, где я впервые его увидел. Но уйти ему не удалось. Я бросился наперерез и палицей нанес ему удар по голове. Но удар, видимо, был слабым: он зашатался, казалось, вот-вот упадет, но не упал и рванулся было вперед, но тут же попал в объятия Арнака. Оба они упали. Я вновь огрел врага палкой по голове, а Арнак навалился сверху и прижал к земле.