"Кто ты такой? Откуда ты взялся? Чего тебе надо?"
– Меня зовут Орион, – повторил я, ткнув для большей убедительности пальцем себя в грудь.
– Хо-рае-ун, – произнес один из них тем же самым неприятным для слуха шепотом, столь памятным мне по встречам с Ариманом.
– Где ваша деревня? – продолжал твердить я.
Никакого ответа, естественно, не последовало.
Я решил изменить тактику.
– Ариман, – нараспев произнес я. – Вы знаете Аримана? Где он сейчас?
Подростки переглянулись, и я снова уловил в моем мозгу слабые отзвуки их мыслей.
"Ариман… Ариман…"
Спустя минуту-другую один из подростков уставился мне прямо в глаза.
"Телепатия, – догадался я. – Эти существа общаются между собой посредством телепатии".
Я попытался, в свою очередь, сконцентрировать все свое внимание, но без всякого успеха.
Пожав плечами совсем как человек, мальчик прекратил свои попытки и обернулся к приятелям.
Посовещавшись с ними, он снова повернулся ко мне и жестом предложил следовать за ними. Мы пересекли поляну, вышли на проторенную тропу и углубились в заросли.
45
Жилища неандертальцев размещались внутри стволов гигантских деревьев, на высоте нескольких десятков футов от поверхности земли. Нижние этажи отводились под кухни и кладовые, выше находились собственно жилые комнаты, а на самом верху, там, где от ствола секвойи отходили первые ветви, строились веранды. Подняться в такие квартиры можно было по лестницам, сплетенным из виноградных лоз.
Судя по первому впечатлению, уровень развития туземцев был удручающе низок. Они не производили ничего более сложного, чем примитивные каменные инструменты, которые изготавливались из тонких сколов кремня и кварца. Огонь добывали трением. Однако интеллектом они ничуть не уступали людям. Телепатические способности позволяли им жить в полной гармонии с окружающим миром.
Там, где человек применял тонкие технологии, неандертальцы использовали естественные свойства и возможности растений и животных. Причем делали это с удивительным искусством. Даже лестницы для подъема в жилые комнаты они делали из живых виноградных лоз, корни которых оставались в земле и поэтому растения продолжали плодоносить.
Неандертальцы не охотились и не занимались земледелием. Воздействуя телепатически на мозг диких животных, они всегда имели достаточно мяса, но использовали для еды лишь старых и слабых особей, да и тех нечасто. Кроме того, они прекрасно знали свойства диких растений, которые использовали практически во всех случаях жизни.
У неандертальцев не существовало языка как такового. Их горло не было приспособлено для речи. Для общения между собой они использовали все ту же телепатию, дополняя ее, в случае необходимости, свистом и жестами. После нескольких недель, проведенных среди этих гостеприимных и доброжелательных созданий, и долгих тренировок мне удалось освоить некоторые, наиболее простые способы установления мысленного контакта.
Войны и конфликты были неизвестны неандертальцам, а посему отсутствовало и чувство страха перед незнакомцами. Именно благодаря высокоразвитому искусству телепатии им удалось научиться гораздо лучше понимать друг друга, чем людям. Навыки подобного способа общения развивались с раннего детства. В силу этой же причины у них не существовало тайн друг от друга и соответственно горе и радость каждой особи являлись достоянием всей общины.
Я поселился в семье самого высокого из четырех подростков, которых встретил первыми. Семья состояла из четырех человек: отца – Тахона, его жены – Хайяны, сына – Туну и пятнадцатилетней дочери – Йоки. Они приняли меня на правах гостя после собрания общины, насчитывавшей несколько сот человек.
Это было жуткое испытание для меня. Мне пришлось стоять среди огромной толпы неандертальцев, зная, что они говорят обо мне, и не имея возможности услышать хотя бы одно слово. Если не считать нескольких редко раздававшихся свистков, вся дискуссия происходила в полной тишине.
Поскольку я был лишен возможности слушать их речи, мне не оставалось ничего другого, как наблюдать за их лицами. Они мало походили на тех волосатых дикарей, какими их изображали в двадцатом столетии. Правда, их лица были более широкими, чем у меня, надбровные дуги более мощными, подбородки менее выступали вперед, но в целом не слишком отличались от моих собственных. Да и волос у них было не больше, чем у меня.
Надо полагать, решение собрания оказалось в мою пользу, так как тут же на месте отец Туну пригласил меня в свой дом.
Последующие несколько недель ушли у меня на знакомство с бытом и обычаями моих хозяев и на усиленные занятия телепатией. В эти дни я очень мало думал об Аримане и еще меньше об Ормузде. Если что и тревожило меня, так только мысли об Ане. Далеко не всегда они были приятными и еще реже утешительными. Я терялся в догадках, как долго она собирается держать меня среди неандертальцев и закончится ли вообще когда-нибудь моя затянувшаяся ссылка.
Жизнь в деревне протекала достаточно однообразно, и скоро я потерял счет дням. Но если я почти перестал думать об Аримане, то этого никак нельзя было сказать о самих неандертальцах.
Однажды утром, когда я собирался на прогулку, меня догнал запыхавшийся Туну.
"Ариман!" – возбужденно передал он.
Я не поверил своим ушам, точнее, тому, что я правильно понял телепатическое сообщение.
"Он что, собирается прийти в деревню?"
"Он уже в пути!"
Я был возбужден не меньше Туну, поэтому в первый момент даже не удивился, что на этот раз улавливаю его мысли совершенно отчетливо.
Почти все население деревни уже собралось на центральной поляне. Гость запаздывал, и я воспользовался подходящим моментом, чтобы узнать как можно больше об интересующем меня человеке.
Ариман был мудрецом, поэтом и философом, чье имя гремело по всему древнему миру.
Разумеется, мне и в голову не приходило, что он может оказаться тем самым Ариманом, с которым я сражался большую часть моей жизни. Но когда я увидел его входившим на центральную площадь деревни, меня поразило его невероятное сходство с моим врагом.
Ариман! Ошибиться было невозможно. Он был выше большинства своих соплеменников и более мощного телосложения. Его глаза светились умом, но это были еще не те огненно-красные, полные ненависти глаза Аримана, поклявшегося уничтожить континуум, которые я привык видеть. Передо мной предстал счастливый человек, переживавший лучшую пору своей жизни, еще не научившийся ненавидеть, еще не помышлявший о мести. Для нее еще не было повода.
Насколько я мог понять, все собравшиеся настойчиво просили его о чем-то, пока он шел к центру площади.
Наконец он улыбнулся и кивком выразил свое согласие. Все присутствовавшие немедленно уселись на землю, один я остался стоять. Наши глаза встретились. Его улыбка не исчезла. В глазах не появилось даже намека на гнев или враждебность. В них не было удивления. Очевидно, его уже успели предупредить, что в деревне находится чужестранец. Возможно, даже сказали мое имя. Но определенно ни мое имя, ни наружность, ни даже мое странное появление пока еще ни о чем не говорили ему. Он не боялся меня. Пожалуй, единственным чувством, отразившимся на его лице, было легкое любопытство.
Присев на землю между Туну и другим молодым парнишкой, я закрыл глаза и сконцентрировал все свои телепатические способности, чтобы лучше уловить слова своего будущего врага.
Как сразу выяснилось, в этом не было абсолютно никакой необходимости. Без сомнения, он оказался самым сильным телепатом, с которым мне когда-либо доводилось иметь дело. Я понимал каждое его слово без малейшего напряжения с моей стороны. Но последующий сюрприз не шел ни в какое сравнение с первым.
Он пел!
Естественно, назвать то, что он делал, пением можно было лишь условно, но по силе своего воздействия на сердца слушателей оно намного превосходило исполнение самых ярких звезд вокала.