Это была открытая война. Игра с огнем и удар лекарю ниже пояса. Глаза покраснели сильнее прежнего, усы зашевелились медленней, но более размашисто, а кулаки… зачем-то, лекарь сжал кулаки, словно ударить меня хотел.
— Бобров, — голос завуча за моей спиной, остудил пыл предсказателя-лекаря. — Поговаривают, что у тебя с ним был конфликт, это правда?
— Ага, — тут же ответил я, повернувшись к завучу. — Напал на меня около общежития. Владимир Ильич тогда не дал конфликту выйти в массы.
— Пойдем-ка со мной, — он чуть подтолкнул меня, и я вот-вот должен был врезаться в лекаря, но тот опять растворился в дымке и оказался за спиной завуча. — Кое-что с тобой проясним, — закончил завуч.
Ну и мы пошли, собирая на себе ненужные мне взгляды.
Я впервые находился в медицинском пункте этого «замечательного» заведения. Белые полы, жесткие кровати с пружинными матрасами, огромный стол, на котором, видимо, лекарь что-то делает, и большой… нет! Нихрена! Огромный, по всем меркам — стеклянный шкаф, где было просто уйму всяких банок, склянок и лекарств. Вот именно за этот стол меня и посадили. Напротив, в главенствующей «стороне» сел лекарь, а завуч замер рядом с ним.
— У нас вот что получается, — забормотал толстяк. — Я полагаю, он тебя шел отравить.
— Не думаю, — тут же запротестовал лекарь. — Какой в этом смысл?
— Хм… — Александр Ковтунков нахмурился. — Так факты говорят сами за себя. Шел вслед за Бобровым, с чаем в руках, а в другой руке след от травы из мешочка. Сам мешочек в кармане, уж не себе же заваривал.
— Я думаю, он искал свободный стол, — тут же начал спорить лекарь зачем-то. — Мешочек, скорее всего, что-то из личных запасов. Может, повеселиться хотел?
— Так понятно. Бобров. Подожди здесь пока. Никуда не уходи.
Завуч с лекарем отошли в соседнюю комнату, прикрыли за собой дверь и продолжили разговор вдвоем. Думаю, предполагалась, что я ничего не буду слышать. Только вот толи стены оказались слишком тонкими, толи мой слух слегка обострился… я так и не понял, зато я довольно отчетливо слышал всё о чем они разговаривали.
— То есть ты утверждаешь, что Смит сам себя убил к чертовой матери, да? — Строго произнес Ковтунков. — Нет, не похоже.
— А как по мне, очень похоже! Ну или Бобров решил действовать на упреждение, не дожидаясь мести от Смита.
— Хм… — завуч видимо задумался. — Нет. Смит явно хотел отравить Боброва. Я слишком давно работаю с людьми и… я просто уверен в этом.
— Да? — Не скрывая своего скептицизма, ответил лекарь. — Ну пусть будет по вашему. Но я бы…
— Что? Ты бы! — Голос завуча стал раздраженным.
— Не спускал бы глаз с этого Боброва. Слишком уж он мутный. Может быть проверить его комнату? Вдруг там найдется яд… тот самый?
Завуч тяжело вздохнул и выждав несколько секунд, ответил.
— Я подумаю, что делать дальше. И поставлю этот момент на рассмотрение комиссии. И уже они, после подтверждения отравления решат, что делать и какие допросы устраивать. Сам понимаешь, у нас по итогу труп аристократа, без признаков насильственной смерти. И то, что его отравили… нельзя исключать.
Глаза лекаря аж загорелись.
— Дура! — лекарь швырнул в сидящую на кушетке девушку в «особой» палате, небольшой книжкой. — Ты хоть понимаешь, во что это выльется?
Одержимая сестра Всеволода Владимировича, поймала на лету книженцию, распахнула ее и прочитала:
— Суспензия для тех, кто часто срывается на близких, это…
— А ну, не дерзи, — он появился рядом, тяжело дыша. — Ты какого черта ему доверила отравить Боброва?
— Спасти тебя хотела, бра-тик, — улыбнулась она, сощурившись. — У тебя же ручки того, кривые. Да и не ручки вовсе, а лапки, тебе студентиков давить нельзя, только так, трогать там, сям.
Всеволод Владимирович начал закипать по новой.
— Ну а то, что этот самый Смит оказался криворуким идиотом, тут, увы, таких подбирать, только на картах гадать. Помер и помер. Считай, естественный отбор в мире студентов. А по итогу, — она улыбнулась еще шире. — Не вышло же ничего, да? Бобров жив?
— Живее всех живых, — злобно пробормотал лекарь. — Скалится, падла. Издевается…
— Так и придушил бы его… а где Смит-то там умер?
— В столовой, куда и поперся, идиот. Нет бы придумать что-то изощреннее, да и на глаза всем не попасться. Тогда… — он начал яростно растирать лицо руками. — Был бы толк. И комиссию бы не собирали.
— Ух ты! — восхищенно пробормотала Марго. — Целую комиссию из-за мальчика с шикарной попкой?
Лекарь даже узнавать не решился, откуда и что она знает о теле студента. Лишь разочарованно пнул кровать, на которой сидела его сестра, и вышел из палаты, бормоча себе под нос, что даже на одержимых демонами нельзя положиться.