– Это шутка, Орион, которую могут оценить лишь творцы.
Я знал, что творцы иногда принимают имена античных богов. Золотой называл себя то Ормуздом, то Аполлоном, то Яхве. Ане в свое время поклонялись и ахейцы, и троянцы, знавшие ее под именем Афины. Очевидно, среди творцов есть и Юнона, так что Ане показалось забавным назвать неповоротливую, толстозадую динозавриху ее именем.
Лишь много дней спустя я начал замечать, что крепость Сетха поднимается из воды с каждой ночью чуточку позже, но каждое утро задерживается на пару минут дольше. Поначалу я был озадачен, но меня больше интересовал сам поднимавшийся и опускавшийся замок, чем время его всплытий и погружений. А в предрассветных сумерках гораздо отчетливее стало видно, что там происходит и как.
Всякий раз, когда сооружение появлялось из воды, из ворот в его стене, будто змеиный язык, выдвигался длинный узкий трап, опускавшийся на берег недалеко от нашего укрытия. Из ворот неизменно появлялись прислужники Сетха, такие же красношкурые и обнаженные, как и в каменном веке. Пройдя по трапу, они спускались на песчаный берег и направлялись в лес.
Там их уже поджидали тираннозавры, собранные к озеру неведомой силой. В темноте ночи или сером предрассветном сумраке рептилии отбирали десяток чудовищных ящеров и направлялись прочь от озера.
Мы почти сразу поняли, что каждый ящер Сетха способен управлять лишь одним тираннозавром. Каждая группа рептилий собирала стаю хищников и уводила их исполнять какую-то миссию. Много дней спустя они возвращались. Рептилии уходили в замок, а тираннозавры неизменно отправлялись в болота – видимо, естественную среду их обитания.
– Они созывают кровожадных чудовищ сюда, а затем используют их с какой-то целью, – подытожила Аня наши наблюдения как-то раз поутру, когда воды озера снова сомкнулись над замком.
Мы возвращались с берега в свое укрытие, неся в руках копья, а динозавриха, уже достававшая мне до пояса, пыхтела и похрюкивала позади. У меня через плечо была перекинута связка из трех рыбин – наш завтрак.
– Использовать тираннозавров можно лишь с одной целью, – заметил я, припомнив кровавую бойню, которую они учинили в гнездовьях утконосых динозавров. – Но это лишено всякого смысла.
Аня полностью разделяла мое мнение и мою точку зрения.
Ну по крайней мере я выяснил, почему замок с каждым днем появляется все позже. Он всплывал лишь тогда, когда багровая звезда была почти в зените. И погружался, когда она склонялась к горизонту. Я поделился своими наблюдениями со своей подругой, но она поглядела на меня с сомнением.
– А ты уверен?
– Свет звезды настолько силен, что она скоро будет видна и в полдень, – отвечал я. – Тогда замок начнет всплывать при свете дня, это определенно.
– Значит, Сетх вовсе не пытается ни от кого спрятаться, – задумчиво произнесла Аня.
– А от кого ему тут прятаться? От нас?
– Тогда почему же замок погружается в воду? Почему не оставить его на виду?
– Не знаю, – признался я. – Но есть более существенный вопрос: почему он всплывает, лишь когда видна кровавая звезда?
Аня так и разинула рот, замерев, где стояла, среди густой листвы возле нашего гнездышка. Потом, обернувшись, посмотрела. Багряная звезда почти коснулась горизонта, по глади озера пролегла мерцавшая багровая дорожка бликов, нацеленная в нас, будто клинок стилета.
Понаблюдав еще две ночи, мы убедились, что замок поднимается из воды, когда чужая звезда находится почти в зените. Теперь он задерживался и после рассвета, но погружался, как только звезда склонялась к горизонту.
– Ты прав, – сказала Аня. – Он связан с этой звездой.
– Но почему? – хотел я знать.
– Должно быть, Сетх родом с планеты, вращающейся вокруг этой звезды, – догадалась моя любимая. – Наверно, там его родина.
Второй существенный для нас вопрос – зачем нужны смешанные группы рептилий Сетха и тираннозавров – можно было разрешить, лишь последовав за одной из них и проследив за их действиями. Я никак не мог решить, стоит ли нам отправляться за стаей тираннозавров вдвоем или мне следует пойти в одиночку, а Аню оставить у озера для наблюдения за замком.
Она всей душой стремилась пойти со мной, и в конце концов я согласился, что так будет лучше. Мне было страшно оставить ее одну, потому что тогда мы никак не смогли бы связаться друг с другом и, если бы один попал в беду, второй даже не узнал бы об этом.
Итак, одним прекрасным жарким утром мы взяли копья в руки и направились вслед за группой из девяти рептилий, шагавших на солидном расстоянии от девяти исполинских монстров. Мы позволили им скрыться за горизонтом, прежде чем покинули сень леса. Бояться, что они ускользнут от нас, было совершенно излишне – даже близорукий ребенок не проглядел бы чудовищных следов тираннозавров, глубоко отпечатывавшихся в мягкой глине.
Мы шли по следу три дня. Почти все время лил дождь – холодный ливень с пасмурных небес. Тяжелые черные тучи низко нависали над землей – казалось, их можно достать рукой. Землю покрывала скользкая слякоть; мир будто съежился, скрывшись за дождевой пеленой. Ветер продувал насквозь.
Маленькую Юнону скверная погода ничуть не огорчала. Пощипав зелени с кустов, прибитых непогодой к самой земле, она невозмутимо трусила следом за нами, волоча за собой толстый приплюснутый хвост. Она быстро росла, превращаясь в крупного динозавра с навечно отпечатавшейся на морде дурацкой ухмылкой, кривившей мощный костяной клюв.
Из-за грозы наше продвижение замедлилось; мы едва тащились по скользкой земле и остановились вовсе, когда следы затерялись в темноте. На ночлег мы устроились на мокром каменном пригорке, который возвышался на пару футов над морем грязи, окружавшем нас. Едва жаркие лучи рассветного солнца обожгли землю, как она буквально изошла паром, словно торопилась избавиться от пропитавшей ее влаги. Судя по следам, слякоть ничуть не замедлила продвижения тираннозавров. Очевидно, они каждую ночь останавливались на ночлег, как останавливались и мы – голодные, дрожа от холода и сырости, без огня.
"Должно быть, тираннозавры тоже голодны", – думал я. Чтобы с такой скоростью гнать вперед двадцатитонную тушу тираннозавра, его нужно постоянно кормить. Но они все так же ходко бежали вперед, и мы не видели ни костей, ни круживших над падалью птерозавров, которые указывали бы на место охоты.
– Сколько же они могут идти голодая? – не вытерпела Аня.
Согретый солнцем воздух торопился выпить влагу, пропитавшую землю после дождя. Над равниной клубился холодный косматый туман. Я был рад этому – туман скроет нас от врагов.
– Они рептилии, – вслух рассуждал я. – Им не надо поддерживать неизменную температуру тела, как нам. Наверно, они могут обходиться без пищи намного дольше, чем млекопитающие таких же размеров.
– Очевидно, – отозвалась Аня. Она-то как раз выглядела голодной и усталой.
Мы изловили пару динозавров ростом с собаку, гревшихся на солнышке и еще вялых, пока кровь их не прогрелась. Они совершенно не испугались людей, потому что ни разу не видели их прежде. И больше не увидят.
Как мы ни старались развести костер, растительность так промокла после вчерашнего дождя, что нам это не удалось, и в конце концов мы вынуждены были съесть мясо сырым. Пришлось порядком поработать зубами. В лужах и озерцах воды хватало, и мы запили нашу отнюдь не изысканную трапезу.
Когда возникал вопрос о растительной пище, Юнона служила нам дегустатором. Если она отщипывала листок и тут же его выплевывала, мы не прикасались к этому растению. Если же динозавриха продолжала радостно хрумкать листвой, мы тоже отваживались ее попробовать. Практически мы ели первый на Земле салат из мясистых сочных растений, которые с окончанием мелового периода вымрут, как и питавшиеся ими динозавры.
Путь наш лежал в гору. Земля здесь стала темней и суше, чем в раскинувшихся на пути болотах. Мы по-прежнему шли вперед по следам тираннозавров, но теперь стали попадаться и отпечатки лап других динозавров, топтавших твердую голую землю в неисчислимом множестве.