Люди не стали возражать, но совершенно очевидно пришли в ужас. Силу духа у них отбили начисто; но даже если они и не желают идти под моим предводительством, выбора у них нет. Хозяева внушают рабам такой страх, что им абсолютно все равно, куда идти, – они уверены, что так или иначе будут пойманы и подвергнуты жуткой каре.
Первым делом надо убраться подальше от трупа ящера. Тот, кто распоряжается садом – по-видимому, сам Сетх, – не сразу догадается, что одна из его дрессированных тварей погибла и рабы разбежались. Пожалуй, у нас в запасе несколько часов, а там и ночь придет. Если мы будем двигаться достаточно быстро, у нас есть шанс спастись.
Мы вскарабкались по скале; это оказалось не столь трудно, как я опасался, – потрескавшийся камень лежал террасами, отчасти напоминавшими ступеньки. Я полез во главе цепочки пыхтевших и отдувавшихся людей, а Аня шла замыкающей.
Взобравшись наверх, я убедился в том, что она была права. Бескрайнее море колыхавшихся трав простиралось до самого горизонта пышным зеленым ковром. Ни малейшего следа животных я не заметил. Северные просторы Африки представляли собой обширную безлесную равнину, раскинувшуюся до самого побережья Атлантики. Если верить седобородому рабу, на юге находится лесной край, который он назвал Раем.
– На юг! – скомандовал я, левой рукой указывая направление.
Я быстро зашагал вперед, стараясь задать самый высокий темп. Рабы торопливо семенили следом, пыхтя и кряхтя, время от времени переходя на бег, чтобы не отставать. Но люди не жаловались – наверное, просто слишком устали, чтобы тратить время на болтовню. Всякий раз, взглянув через плечо, чтобы проверить, не отстал ли кто-нибудь, я замечал, как они боязливо оглядывались.
Я почти не вспотел, несмотря на жаркое солнце, клонившееся к горизонту. Для меня солнце отождествлялось с Золотым богом – полусумасшедшим творцом, в одну эпоху называвшим себя Ормуздом, а в другую – Аполлоном, творцом, одержимым гигантоманией, который создал меня, дабы я уничтожал, как дичь, его врагов, скитаясь по векам и странам.
– Надо дать им передышку, – сказала Аня, легко шагавшая по высокой по колено траве. – Они совсем обессилели.
Я неохотно согласился. Впереди виднелся невысокий пригорок, не более тридцати футов в высоту. Дойдя до его подножия, я остановился. Все рабы тотчас же повалились на землю, судорожно, с хрипами вдыхая воздух. Пот лил с них ручьями, оставляя борозды на покрывавшей их тела корке грязи.
Взобравшись на вершину пригорка, я огляделся. Нигде ни деревца. Ничего, кроме безбрежного моря трав. Есть что-то волнующее в прогулке по просторам, где человек еще не проторил ни дорог, ни троп. Небо на западе залила пламеневшая киноварь. Выше свод небес потемнел, из синего став лиловым. И уже загорелась первая звезда, хотя до сумерек было еще далеко.
Одинокая яркая звезда – такой я не видел ни в одну из эпох, в которых мне приходилось жить. Она совершенно не мигала, горела ровным оранжевым, чуть ли не кирпично-красным светом – яркая и настолько крупная, что наводила на мысль, будто я вижу диск, а не точку. Может, это Марс? Нет, Марс никогда не был настолько ярок, даже в прозрачных небесах Трои. Да и цвет звезды темнее, чем рубиновое сияние Марса, – мрачный, коричнево-красный, напоминающий запекшуюся кровь. Но это и не Антарес – красный гигант в сердце Скорпиона горит, как и положено всякой звезде.
Тут раздался вопль ужаса, вырвавший меня из глубоких раздумий об астрономии.
– Смотрите!
– Он приближается!
– Они нас ищут!
Проследив направление, указанное костлявыми руками моих спутников, я заметил пару крылатых тварей, пересекавших темнеющий небосвод на севере от нас. Почти наверняка птерозавры. Громадные кожистые крылья чудовищ лениво взмахивали, затем следовало плавное скольжение. Их длинные заостренные клювы были направлены к земле. Вне сомнений, они искали нас.
– Никому не шевелиться! – скомандовал я. – Ложитесь на землю и храните полнейшую неподвижность!
Крылатые рептилии, летевшие на небольшой высоте, должны были прежде всего полагаться на зрение. Кожа рабов цветом почти не отличалась от земли. Если они не привлекут внимания движением, то птерозавры могут их не заметить. Люди прильнули к земле, полускрытые высокой травой даже от моего взора.
Но мне бросилось в глаза, что металлическое одеяние Ани ярко блестит в лучах заходившего солнца. Я хотел было сказать, чтобы она перебралась в тень пригорка, но времени на это уже не осталось – глазки-бусинки птерозавров наверняка отметят движение. Поэтому я пластом вытянулся на вершине пригорка, отчаянно надеясь, что крылатые рептилии не слишком умны и металлический блеск не привлечет их внимания.
Казалось, прошли долгие часы, а гигантские бестии все парили в небесах, выписывая зигзаги, как вышедшие на охоту ищейки. Может, на земле их вытянутые морды и торчавшие на затылке костяные наросты выглядели уродливыми и нелепыми, но в полете птерозавры были просто великолепны. Они парили без малейших усилий, грациозно скользя по восходившим от травянистой равнины потокам теплого воздуха.
Наконец они пролетели мимо и скрылись на западе. Едва они исчезли, я вскочил на ноги и зашагал на юг. Рабы охотно последовали за мной, не хныкая и не сетуя. Пережитый страх придал им новые силы.
На закате я заметил в отдалении небольшую рощицу. Мы поспешили туда и обнаружили ручеек, пробивший в земле глубокое русло. Его глинистые берега густо поросли лиственными деревьями.
– Сегодня заночуем здесь, под деревьями, – сказал я. – Недостатка в питье у нас не будет.
– А что мы будем есть? – заныл старейшина.
Я взглянул на него сверху вниз – без гнева, но с отвращением. Он настоящий раб – ждет, когда его кто-нибудь накормит, вместо того чтобы добыть пропитание самому.
– Как тебя зовут? – спросил я.
– Нох. – В глазах его вдруг плеснулся страх.
Положив ладонь на его худое плечо, я продолжал:
– Ладно, Нох, меня зовут Орионом. Я охотник. Сегодня я раздобуду вам чего-нибудь поесть. Завтра вы начнете учиться добывать пищу самостоятельно.
Срезав с дерева небольшую ветвь, я заточил ее с одного конца, насколько мог остро. Юный Крон тем временем с любопытством наблюдал за моими действиями.
– Хочешь научиться охотиться? – поинтересовался я.
– Да! – Даже во мраке было заметно, как засияли глаза юноши.
– Тогда пошли со мной.
То, что я делал, вряд ли можно было назвать охотой. Мелкие зверьки, жившие у ручья, еще ни разу не видели человека. Животные оказались настолько непугаными, что я смог просто подойти к ним, когда они спустились к ручью на водопой, и насадить одного на самодельное копье. Остальные бросились врассыпную, но вскоре вернулись. Минут за пять я успел убить двух енотов и трех кроликов.
Крон пристально следил за мной. Потом я вручил ему копье, и после нескольких промахов он все-таки пригвоздил к земле белку, с писком испустившую дух.
– Это была приятная часть дела, – сообщил я ему. – А теперь надо освежевать добычу и приготовить ее.
Всю эту работу проделал я, поскольку нож был только у меня и я не собирался никому его доверять. Снимая шкурки и потроша дичь под алчными взглядами всего крохотного племени, я с беспокойством взвешивал, стоит ли разводить костер. Если здесь есть рептилии, способные улавливать тепло, как гремучие змеи или кобры, то даже миниатюрный костерок будет для них ярче прожектора.
Впрочем, кажется, подобных рептилий поблизости не было. Птерозавры пролетели мимо больше часа назад, а других, даже мельчайших ящериц, я здесь не видел. Кругом одни лишь мелкие млекопитающие да мы, кучка уставших людей.
Я решил рискнуть и развести костер – но только для приготовления пищи, чтобы, покончив с этим, сразу же погасить его.
Аня изумила меня, продемонстрировав, что способна разжечь огонь при помощи двух палочек, пролив несколько капель пота. Остальные изумленно таращились, когда от трения палочки в ее руках сначала задымились, а потом и затлели.