— Ну, еще не поздно, — усмехнулся я.
А Кирилл в этот момент забеспокоился, словно прислушиваясь к чему-то, потом расплылся в улыбке и сказал:
— Приятно, когда тебя будит красивая девушка.
И исчез в тумане — вместе с мечом, шлемом и здоровенным кошельком, на который медитировал, когда мы появились.
— Ну что, думаешь, у меня получится? — спросил я мертвого мага.
— Попытайся, — ответил Асаль-тэ-Баукир и, превратившись в полосу тумана, спрятался на привычном для него месте — под умбоном щита.
А я зажмурил глаза и принялся вглядываться в украденные из мозгов паладина картинки.
Проблема в том, что Кирилл не пытался запомнить пейзаж. С его точки зрения там лес как лес, таких — тысячи. Диковатый, мрачный. Видимо, не зря, как сказал Кирилл, аборигены верят в обитающую там нечисть.
Приключения последних месяцев все-таки отучили меня от свойственной обитателям цивилизованных миров беспечности. Пришлось вернуться в туманную реальность. Почесав в затылке, я заглянул в свою лекарскую сумку.
Невидимость и «купол тишины» мне ни к чему. Если не сумею привлечь внимание Кирилла в «его» мире, толку не будет. Поэтому я выбрал артефакт «воздушного щита». Против меча или копья — штука бесполезная, но тут я надеялся на свое проворство. Вряд ли найдется существо, которое не замрет на секунду, если у него перед носом материализуется моя физиономия. Если драка — успею ударить первым. А вот кинуть в меня чем-то с более дальнего расстояния «воздушный щит» помешает. Если верить выданному еще мастером по магии сертификату, этот артефакт защищает от всех летающих предметов, вплоть до пуль. Они просто не попадают туда, куда посланы. То есть неожиданный кирпич на голову мне не грозит.
— Ого! Постепенно учишься видеть суть! — Асаль-тэ-Баукир заплясал над щитом недооформленным туманом. — Потренируйся на распознании магических предметов!
— Мне сейчас важнее распознать конкретные кустики, — отмахнулся я.
И снова принялся «пролистывать» в голове те «картинки», которые мертвый маг похитил из воспоминаний Кирилла.
Если везет — то везет во всем. Мой новый знакомец оказался художником. Или, может быть, фотографом. Я не спросил его о «земной» профессии, хотя это, наверное, не важно. Зарабатывать деньги парень мог любым способом — от таскания кирпичей на стройке до преподавания в институте. Это не главное. Важно то, что у Кирилла был дар видеть красоту и гармонию. Видеть и запоминать. Переплетение ветвей на фоне предзакатного неба было удивительно гармоничным. По всей вероятности, Кирилл мельком взглянул на деревья, пожалел, что нет у него с собой фотоаппарата или мольберта с красками — не знаю, что ему ближе, — и отвлекся на что-то другое. А картинка осталась — единственная и неповторимая, отличающая этот лес от любого другого.
Заклинание само слетело с языка — и я обнаружил себя стоящим в каких-то кустах. Над головой перекликались птицы, невдалеке слышался чей-то шепот, а вот запах… Запах недвусмысленно сообщал о том, зачем паладин посещал эти кусты.
«Может, зверь какой?» — услышал я мужской голос.
Звучный баритон, несомненно, принадлежал паладину. «Шепотом» эти попытки не орать на всю округу можно было назвать лишь с очень большой натяжкой, но Кир, наверное, думал, что его слышит лишь его собеседник. А вот едва различимые звуки шагов и шорох ткани — это вряд мой знакомец. Кажется, он говорил о какой-то красотке, которая его будит?
Чувствуя себя последней сволочью, испортившей человеку удовольствие, я выбрался на более или менее свободное от растительности место.
— Айрэ, не стреляй, — подал кому-то знак Кирилл. — Это просто орк. Видимо, погулять вышел.
Мне бы такие нервы, как у парня. Мало того, что узнал, так еще делает вид, что не удивился моему появлению.
— Это не орк! — раздалось из-за фургона. — Что я, зеленомордых не видела?! Они гораздо мельче и кожа другого оттенка.
Этот голосок красивый, звонкий. Его обладательницу мне не было видно, но кажется, что должна быть весьма хороша собой.
— Вот видишь, Мышкун, оказывается, ты не орк, — со скорбным выражением на лице обратился ко мне Кирилл. — Нехорошо обманывать доверчивых паладинов.
Захотелось спросить, кто же я — по его мнению. Но затевать препирательства на тему собственной расовой принадлежности было некогда. Поэтому я махнул рукой в сторону леса:
— Нужно поговорить.
— Опять? — скривился Кирилл. — Ну что ж, говори.
— Лучше в лесу, — ответил я.
И, понизив голос, громко прошептал: