Перечисление местной флоры и фауны продолжалось, и я почти перестал понимать, о чем идет речь.
«Интересная система измерения времени, — пронеслось в голове. — „Индо взопрели озимые…“ Как это перевести в нормальные годы, месяцы и дни? Матушка Земля — дама с оригинальными взглядами на реальность. Хотя, может, так и нужно жить, думая только о яблоках и овцах? Однако „тюльпаны пять раз отцвели“ означает, наверное, что пять раз был сезон дождей. Ни фига себе! Получатся, что мы с Богданом по тюрьме Лофта пять лет шарились!»
Когда Матушка Земля закончила рассуждать о видах на урожай, я попытался получить еще хоть немного значимой информации:
— Когда я сюда залег, то вокруг было много орков, волков и других животных. Где они сейчас?
— Ушли. Сначала Карод, в каменный город, потом, когда степь выгорела, — на юг, туда, где лес.
— Ясно. Спасибо, Матушка! Придется мне их догонять…
— Догоняй, — милостиво разрешила Земля. — Ты, лекарь, на одном месте не любишь сидеть, я давно поняла.
Зашуршало сильнее, и свет от моего щита — я вспомнил, что это был не прожектор, а волшебный щит, — смешался с солнечными лучами, ворвавшимися в мою могилу сквозь дырку в стене. Корни зашевелились, стряхивая землю, и вскоре проход настолько расширился, что я смог в него протиснуться.
Выбравшись из пещеры, я оказался в тоннеле. Стены — из грубо отесанных валунов, а в нескольких шагах светится выход наружу — неровный прямоугольник небесной сини.
— Ни фига себе! — я не удержался, чтобы не выругаться.
Я твердо помнил, что рядом с тем распадком, где я присмотрел себе уютное лежбище, никаких тоннелей не было.
Вокруг снова загрохотало — это смеялась Мать-Сыра-Земля:
— Глупый ты лекарь! Улегся в плохом месте. У ручья берега слабые, песок осыпается, если бы не я, твой труп давно бы степные падальщики клевали. А тут и стены крепкие, и места тебе знакомые. Бывал ты тут, лекарь, куда идти — поймешь.
— Спасибо, конечно, — пробормотал я. — Но как я здесь оказался?
Мать-Сыра-Земля не ответила, и я понял, что сморозил очередную глупость. Богиня она или так, погулять вышла? Что ей стоит перетащить меньше центнера мяса и костей на пару сотен километров?
Ничего не оставалось, как выбираться наружу.
Тоннель заканчивался низким проемом, за которым я увидел мощеную каменными истертыми за века плитами площадку. Встал на четвереньки, чтобы протиснуться в дырку, и сразу же сообразил, где нахожусь. Я уже однажды пробирался через это проем, только тогда снаружи раздавался грохот барабанов и крики боли.
Сейчас в ущелье стрекотали кузнечики, а где-то высоко в небе заливался жаворонок.
Распрямившись, я осмотрелся.
Чуть в стороне от лаза стояла мраморная скульптура: прекрасный юноша, держащий надо головой факел. Третий раз попадаю в этот заброшенный храм, но до этого времени, чтобы полюбоваться статуей, не было. Сейчас я подошел к мраморному изваянию, установленному на невысоком, мне по пояс, постаменте, и принялся рассматривать произведение древних скульпторов. Изображен был человек — не эльф и, тем более, не орк. Обычный человек с великолепным телом и лицом юного поэта. Тонкие черты, большие глаза с чуть прикрытыми веками, словно факелоносец смотрит куда-то вдаль, туда, где никто из нас ничего еще не может разглядеть.
Самое поразительное было то, что в скульптуре почти не ощущалось магии, лишь немного заклинаний, защищающих мягкий мрамор от действия времени и непогоды. И больше ничего.
Мощеная площадка вокруг скульптуры — пол разрушенного храма. Наверное, он был так же прекрасен, но сейчас остались лишь обломки стен — не выше человеческого роста, зияющие неровными проломами, да вокруг — остатки колоннады.
Выйдя из храма и приблизившись к краю каменной террасы, я взглянул на раскинувшееся внизу ущелье, где был когда-то лагерь адептов самозваного бога Шерика. Как и раньше, внизу бежала неширокая речушка, а вот от палаток остались лишь выцветшие пятна копоти…
— Спасибо, Матушка, — громко произнес я. — Благодарю тебя за то, что для меня сделала. Третий раз я начинаю свой путь отсюда и думаю, что когда-нибудь вернусь сюда снова…
— Так иди же, лекарь! — эхом разнеслось над ущельем.