Много позже, когда орк пришёл в себя настолько, что перестал каждые пять минут сгибаться в приступах рвоты, а головокружение хоть и не покинуло его совсем, но хотя бы позволило ему ковылять опираясь на самодельный костыль, к нему подошёл Мудря и молча сунул в руку длинноствольный кое-как отчищенный от грязи пистолет. Хряп промямлил какие-то неразборчивые слова в знак благодарности, но гоблин не обратил на них внимания. Ничего не ответив, он развернулся и отправился помогать раненому Гёзу, взбираться на спину дракону.
Такого унылого перехода у них ещё не было: орк, без особого успеха, старался разрядить обстановку, все остальные, кроме алагарца, либо отмалчивались, либо тактично напоминали ему, что он неблагодарная скотина. В морально истязании тусуйца не принимали участие двое - верный друг Космач и душа-человек по имени Гёз. Дракон не шпынял несчастного Хряпа по доброте своего большого сердца, а Гёз... Гёзу просто было не до него. Во время краткого недоразумения случившегося на переправе его зацепило не по-детски. Большая и глубокая рана с рваными краями причиняла алагарцу адскую боль, к тому же нога сильно распухла, став похожей на бревно и уже не гнулась. Мадам Лотрана время от времени тревожно поглядывала на старающегося не потерять лицо бойца. Кларисса совсем не отводила от него глаз, в которых всё чаще сверкали бриллианты слёз. Обоим на ум приходило одно страшное слово - гангрена. Гёзу срочно требовалась помощь знающего лекаря. Небольшой запас обеззараживающего бальзама, хранимый предусмотрительным алагарцем за своим широким поясом, был израсходован ещё при первичной обработке раны. Больше у беглецов не было ничего. Гёз уже не единожды помянул про себя утопленный заплечный мешок; уж там-то нашлось бы много чего полезного и целительные мази и чистый перевязочный материал. Бесова отрыжка, там даже корпия была! Но теперь всё это богатство преспокойно лежало на дне зловонной лужи. Да-с, самое место.
Вот так, далеко не лучезарно, обстояли дела беглецов перед их последним привалом. На бивуаке мало что изменилось, если только за первую ласточку так нужного им благосклонного внимания богов, не принимать краткую беседу сконфуженного Хряпа и надевшего маску неприступного ледяного достоинства Мудрака Ялоховича Гоблина.
- Мудря, за хворостом для костра двинем? Пока ещё светло можно и небольшой огонёк развести. Гёзу для промывания раны кипячёная вода нужна.
- Двинем, - был лаконичный ответ.
Орк, ошибочно приняв это за таяние Великого Ледника, решил закрепить успех:
- Ты это... ну, извини... меня.
- Угу,- высказался гоблин, демонстративно показывая тусуйцу тыл.
- И за пистолет спасибо... огромное.
Но Мудря больше не проронил ни слова. Вот и поговорили, ёлкин корень!
Скорбны были дела господ путешественников. А тут ещё Гёз совсем ни ко времени припомнил, что давненько не выступал в своей любимой роли сурового правдолюбца и, неподдающегося никакому перевоспитанию, правдоруба. Через силу перекусив, чем бог послал, без всякого аппетита, но для поддержания сил, он, в завершении невесёлого ужина, видимо, задавшись целью окончательно его испортить, смутил благородных леди и совсем не таковых джентльменов вопросом, который, право слово, при всех можно было и не задавать:
- Раздулась нога-то, - начал он издалека, памятуя, что серьёзный разговор требует какого-никакого отвлечённого предисловия, - и не гнётся совершенно. Ещё ботинок давить стал спасу нет. Но меня это не сильно беспокоит.
Только треск костра был ему ответом; люди и нелюди застыли в тревожном ожидании: что же в таком разе Гёза беспокоит серьёзно?
- Гм-м, - прочистил он горло для решительного вступления. - Почему мы до сих пор живы? Никто не желает мне подсказать?
«Что за бестолковый вопрос? - так и читалось в глазах его спутников. Живы и славно. Всем гуртом возносим благодарственную молитву богам, или кому там? - и пытаемся ползти дальше».
Гёз перевёл изучающий взгляд с хмурых лиц на уныло-блёклые мутные небеса. Там, будто гвоздями прибитая висела ещё одна большая птица, по виду родная сестра той, что была изгнана стараниями дракона-альбиноса. «Пасут нас, пасут, - как-то вяло потекли его мысли. - А чего пасут? Чего вообще тянут? Ладно раньше не догнали, мы ведь на месте не сидели, но сейчас-то... Ведь наверняка Кьялли-Яну уже известно о заварушке у хм... изумрудного болотца. Значит, о её печальных для нас результатах он так же наслышан. Самый благоприятный момент прихлопнуть нас, как сонных мух на оконном стекле». Последнюю фразу он произнёс вслух.