Но взвешивая все «за» и «против», король не мог не отдать должное талантам молодого дворянина. В обход мнения родительского этот лис сумел заразить принца бациллой влюблённости в наследницу бриттюрского престола. Не спросив соизволения затеял большую политическую игру, коя, в случае успеха, способна принести Алагару совсем нешуточные дивиденды. И не прикопаешься - Лихтер всё вершит к славе державы, а значит и к его, Кристофана, славе.
- Портрет Анфиоры Бриттюрской Кантерлийский тебе подсунул? - это уже не было вопросом.
- Он, - кивнул его высочество. - И сказал при этом, что когда вы, отец, обо всём узнаете, то сначала немного пошумите, а потом одумаетесь и эту его идею одобрите.
- Каков наглец! - выпалил король. - Да не ты, сынуля. Ты по сравнению с этим... с этим... - Кристофан защёлкал пальцами, подбирая словцо помягче, хотя бы из лексикона лошадиных барышников. Слово найтись не пожелало, и король ругнулся от души, как портовый грузчик или ветеран гвардии... - В общем, ягнёнок вы, выше высочество. Но если у нас с вами из этой затеи, что-то получится - быть Алагару империей ещё в веке нынешнем, а Лихтеру - моим личным секретарём и доверенным лицом. Не люблю его, но грех великий, непростительный, такого человека в стороне от дел государственных держать!
Такому обороту дел наследник несказанно обрадовался и расцвёл, как вишнёвый сад по весне. За что тут же получил суровый выговор от коронованного родителя. Его величество сухо напомнил отпрыску, что к делу они ещё и не приступали и каких-то особенно радужных перспектив он, король, не наблюдает. Но заявлением сим улыбку с лица Кристофана-младшего ему стереть не удалось.
- Ладно, ступайте, восторженное дитя, - махнул рукой алагарский властитель. - Предавайтесь розовым мечтам, да велите позвать ко мне Кантерлийского. Буду иметь с ним беседу серьёзнейшую.
Лихтер по приказанию короля прибыл незамедлительно, будто всё это время в передней дожидался. Кристофан 1 смерил излишне инициативного подданного тяжёлым взглядом и без обиняков начал:
- Выкладывай на чистоту, что удумал. Только не помысли заявить мне, что никакого конкретного плана по осуществлению этого откровенно политического сватовства у тебя нет. Поскольку при таком-то раскладе вы, сударь мой, тюремной камерой не отделаетесь.
Разочаровывать монарха третий письмоводитель секретариата не хотел. Ни в этот раз. В тюрьме он хотел сидеть ещё меньше, поэтому готовый план у него был... И вполне себе конкретный.
После пяти часов бурного обсуждения «некоторых деталей» король, вытирая испарину с раскрасневшегося лица, бросил почти обречённо:
- Дьявол с вами, одобряю. Кого намереваетесь послать к Талогрине на съедение?
- Ваших самых преданных слуг, ваше величество: Гуттона Арнимейского, хорошо вам известного доблестного дворянина, и прапорщика ВДВ зибильдарца Брегнома. Люди они таковы, что надёжнее и не придумать. А соответствующую случаю свиту Гуттон подберёт вне всяких сомнений.
- Гм... - король несколько растерялся. - Уж больно одиозная подбирается компания. Хотя... Одного у них не отнимешь - таковых-то деятелей не в раз и сожрёшь, пожалуй, что и бриттюрская королева поперхнуться рискует. Только... откажет она им.
- Всенепременно откажет! - «обнадёжил» Кристофана международный авантюрист.
- А как же яйца... драконьи и треклятые бриттюрские традиции, на мою несчастную голову измышлённые?
- В этот раз иноземные традиции сыграют на руку вам, ваше величество, - таинственно ответил Лихтер. - Что до яиц? То и года не пройдёт, как они окажутся в вашем дворце. Головой ручаюсь.