Все кругом казалось до безобразия прелестным, словно было нарисовано на картинке, но одновременно с этим в этой идеалистичности было что-то отталкивающее, словно эти сады создавались не для того, чтобы в них гуляли, а лишь для того, чтобы на них любовались и, стоит только притронуться к этому цветастому великолепию рукой, как мираж рассеется, и ты один на один окажешься с уродливой, неприглядной реальностью враждебного мира. Возможно, всему виной было мое происхождение — орки никогда не отличались чувством прекрасного, и определяющими понятиями для них всегда были дикарская роскошь, да комфорт, а может, моя личная неприязнь ко всему эльфийскому — уж слишком сильно мне не нравился план Алориэля.
Через несколько оборотов этой пытки ничегонеделанием я, наконец, нашел себе стоящее занятие, а именно: завалился на кровать и принялся плевать в потолок (фигурально выражаясь). Когда на Лагарик безликим покрывалом опустилась ночь, дверь тихонько скрипнула, и в комнату вошел Эль. Я сел на кровати и вопросительно уставился на побратима.
Эль нахмурил брови и, закусив губу, принялся нервно мерить шагами комнату. Вообще-то, такое поведение было не свойственно моему всегда невозмутимому и спокойному побратиму. Чтобы привести его в ТАКОЕ расстройство, должно было произойти что-то действительно неожиданное. Или плохое. Или и то, и другое вместе, а в нашем положении любое осложнение могло стать фатальным.
Наконец, я не выдержал и окликнул побратима:
— Эль, что случилось?
Эльф быстро подошел к кровати и плюхнулся рядом со мной.
— Я кое-что узнал…
— Что? — я рывком сел на кровати, пододвигаясь к побратиму и инстинктивно понижая голос.
— Мне удалось поговорить кое с кем из сородичей… — негромко ответил Эль, не отрывая взгляда от невидимой точки на полу.
— С кем?
— Они из… сопротивления, — все так же глядя в пол, откликнулся Эль.
— Какого еще сопротивления? — непонимающе переспросил я.
— Об этом не спрашивай, это касается только эльфов, и я дал слово молчать, — взглянув мне в глаза, твердо ответил побратим, машинально сжав правой рукой запястье левой у отсутствующей кисти. — Но они знают, что нас подставили.
В душе вспыхнула надежда. Может, мы еще и выпутаемся.
— Они могут вывести нас отсюда?
— Да. Они помогут тебе бежать.
— Мне? А как же ты?
— Я дал Алориэлю слово, — безжизненным голосом ответил побратим, вновь уставившись невидящим взглядом в пол.
— Ха'ри так! — с досадой выругался я. — И кто тебя за язык тянул!
— У меня не было выбора, Алориэль спас нам жизнь.
— А нас не могли спасти эти твои члены сопротивления, побери их Окс?! — ядовито поинтересовался я.
— Алориэль их опередил.
Я вздохнул и обреченно махнул рукою.
— Эль, ты же знаешь, я тебя не оставлю, — я взглянул на побратима. — Так что ты там узнал?
Эльф вздохнул, бессознательно стискивая лежавшую на колене руку.
— Мы не должны были позволить им убить Альвильона.
— Почему? И кому это «им»?
— Это заговор, Эрик, и все нити тянутся в Дахарон[1]. Кто-то поручил нашему лысому приятелю из Подземелья Ужасов убить младшего эльфийского князя Альвильона — официального представителя великого князя Элагора в Лагароне. Он же приказал Ориксу найти двух простофиль, на которых можно было бы повесить это убийство, а потом с помощью нашего признания обвинить в нем архижреца, известного своей нелюбовью к не-людям… — Эль посмотрел на меня, и я увидел отразившуюся на его лице муку. — Они хотят развязать новую Великую войну, Эрик! И убийство князя Альвильона — первый к этому шаг.
Я потрясенно замолчал, переваривая услышанное.
— Единственное, что еще удерживает наши народы от войны — это Договор, — после долгого молчания вновь заговорил Эль. — Но если он будет нарушен, наш мир окажется ввергнут в хаос. Чтобы уладить разгорающийся конфликт, ваш король должен был казнить убийц младшего князя, понимаешь?.. То есть нас и Вартака.
— Но убийцы бежали, и великий князь пылает гневом? — мрачно усмехнулся я, а Эль обреченно кивнул.
— Мы должны были умереть, понимаешь, Эрик? Ради общего блага…
— Но ведь нас освободил Алориэль, а он далеко не последняя фигура в эльфийском Анклаве. Неужели он не понимает, что наш побег лишь усложнит отношения между людьми и детьми леса?
— Алориэль использует нас, чтобы убрать со своей дороги Орикса, а потом убьет. И отдаст наши трупы князю.
— Одним ударом двух зайцев, — хмуро кивнул я. — И Орикса уберет, и перед князем выслужится.
— Это самое логичное объяснение, какое я вижу. Мы МЕШАЕМ всем, Эрик. И король, и Алориэль хотят видеть нас мертвыми, как убийц эльфийского князя, и настоящий заказчик этого убийства тоже постарается отправить нас в долину Света, как лишних свидетелей, особенно после гибели Орикса!
— Ну почему именно мы?! — сплеснув руками, в сердцах воскликнул я. — Почему Орикс выбрал именно нас?
— У него могли быть сотни причин или вообще ни одной, — со вздохом откликнулся мой побратим.
— А члены этого твоего сопротивления не могут нам помочь разобраться с Ориксом?
— Нет, — отрицательно покачал головой побратим. — Они не могут раскрыть себя перед Алориэлем.
— Понятно. Ладно. А что потом?
— Что потом? — переспросил Эль.
— Что мы будем делать, после того как убьем Орикса? — я едва поборол в себе желание вместо «после того как» сказать «если сможем».
— Уедем, — без колебаний ответил мне Эль. — Нам нужно исчезнуть, иначе нас убьют.
— Это и ежу понятно, мы — единственные, кто может связать Алориэля со смертью Орикса. Но куда мы поедем?
— Куда угодно, лишь бы подальше от Лагарика.
— В Эвиленд?
— Нет. Мне там будут… не рады, — и побратим снова механически коснулся ладонью культи. — Но нам помогут, если мы выберемся из дома Орикса.
— Это твое сопротивление? — с иронией спросил я.
Побратим кивнул.
— Мы убьем Орикса и встретимся с моими друзьями. Они дадут нам денег, припасов и лошадей, и мы уедем из Лагарика.
— Неужели Алориэль думает, что мы купимся на его сказку об убежище? Или он считает, что Дидра сможет заставить нас вернуться? Или он поручи ей убить нас… — сам себе ответил я.
— Я не знаю, но будь настороже, — ответил побратим. — Мне пора, пока Дидра меня не хватилась.
Эль решительно поднялся и зашагал к выходу. На самом пороге он обернулся и тихо проговорил:
— А хуже всего то, что главе этого заговора кто-то помогает. И от этой помощи за версту пахнет магией Северных земель…
Глава 14. Кукловод
Часть правды — это та же ложь.
Я со свистом втянул в себя воздух. Единственная магия, которая осталась по ту сторону Великих гор — это черная магия, магия некроса и не-жизни.
Каждая мать с детства пугает своих непослушных детишек чудовищными некромагами[2], а жуткая память о кровавых зверствах, творимых ими во времена Первой Великой войны[3] до сих пор заставляет людей содрогаться от ужаса.
Сотни лет некромаги не лезли в дела своих соседей по этому миру, и вот они снова решили сунуть свои мертвые руки в дела живых. Если хозяин Орикса и Ваалура обратился за помощью к таким страшным союзникам, это действительно могло грозить нам всем большой бедой.
— Но, я не понимаю, — сдавленно выдавил я, пытаясь обрести утраченное, было, равновесие. — Зачем некромагу ему помогать?
Эль лишь едва заметно пожал плечами.
— Его… призвали, — наконец, тихо ответил он, а я снова подавился собственным дыханием.
— Что?.. — просипел я, заходясь в нервном кашле, и пытаясь осознать то, что сказал мой побратим
Согласно преданиям, для того, чтобы обрести свою мощь, некромаги заключили сделку то ли с Оксом, то ли со своим кровавым божеством Летомом. Он даровал им неслыханную силу в познании магии смерти, и некромаги решили стереть с лица Вергилии все прочие расы. И у них это почти получилось, в Первой Великой войне, но Всемогущий им помешал. Он разделил наш мир пополам Великими горами, и изгнал некромагов к северу от них, тогда как все остальные народы остались жить к югу, и в нашем мире на какое-то время воцарился мир. До тех пор, пока оставшиеся расы не развязали новую войну, едва ли не более страшную, чем первая, но на этот раз Всемогущий вмешиваться уже не стал.