Заинтересовавшись, она пересела к нему. Неторопливо развернув циновку, он открыл сверток из мешковины. Гайту сунула руку и потрогала ткань, подняв на него глаза вопросительно шевельнула бровями, Купец, растянув тонкие губы в усмешке, неожиданно дерзко подмигнул ей и откинул ткань. Гайту захлебнулась и, затаив дыхание, не шевелясь, смотрела ему на руки.
У него на коленях лежал наконечник для копья, никогда ею не виданный. Длинное, обоюдоострое лезвие, с локоть длиной, с широкой оправкой для древка и двумя упорами под лезвием. По тускло блестевшему в полумраке лезвию струились темные узоры, само лезвие было в самой широкой части шириной с ладонь, плавно сходясь к острию.
— Я думаю, что такой воин, как Харук, оценит мой подарок?
Сидевшая подавшись вперед Гайту выдохнула и, протянув руку, осторожно взяла оружие. Поднеся к лицу, внимательно осмотрела его, медленно поворачивая перед глазами. После чего взяла мешковину и осторожно завернула наконечник. Посидев немного, отложила его в сторону и, цапнув Купца за безрукавку, подтянула его к себе и крепко поцеловала. Толкнув его от себя, счастливо оскалилась и прошипела.
— Ты знаешь, какой воин оценит это. У тебя будет голос моей семьи на совете. И дай мне тот бурдюк с той пахучей дрянью, что ты все время порывался мне налить.
Через полчаса свита Купца неторопливо рысила в сторону Норы Купцов.
Фамильная пещера семьи, где их уже давно ждали. Находившаяся в стороне от основной зоны заселения Бооргуза, она представляла из себя достаточно большой комплекс соединенных пещер, переходов и залов. По обычаю в Нору вел один вход, укрепленный и охраняемый. Но весь Бооргуз был уверен, что ходов из него много. А учитывая репутацию семьи Купца, это было очень и очень вероятно. Сейчас ворота в Нору были открыты, и в них вбегали нагруженные различными мешками и корзинами орки экипажей. Стража из уже постаревших шестовых тихо зубоскалила с прибывшими, однако неплохо вооруженная и внимательная. Увидев свиту хозяина, умолкла и склонилась в поклоне. Сразу же за воротами Купец выпрыгнул из носилок и, отмахнувшись от слуг, растеряв сразу же всю важность, помчался по галерее. Свита припустила за ним. Пробежав пару сотен шагов, он нырнул в очередной боковой проход и прыжками помчался по широкой винтовой лестнице. Выбежав на верхнюю площадку, едва не столкнулся с невысокой самкой, с тихим писком повисшей у него на шее. Прижав ее к себе, замер на мгновение и оторвав от себя произнес.
— Жуита, рад, что мои глаза видят тебя. Как он?
— Ты не очень спешил домой, он ждет тебя. Он не встает, — она нахмурилась. — Иди к нему, мне все потом расскажешь.
Пройдя по широкому ходу, Купец остановился у охраняемого двумя седыми кормчими низкого входа в нору. Кивнув им в ответ на поклон, наклонившись, прошел в нее. Ему навстречу от подножия помоста, на котором лежал пожилой орк, поднялась еще более старая самка. Шагнув навстречу, упала на колени и, схватив его руку, положила себе на голову.
— Господин мой.
— Встань, Юмаа, рад, что ты жива. Как он?
— Можешь спросить это и у меня, — скрипучим голосом прохрипел лежащий орк, — иди ближе.
Стараясь тихо шагать по застеленному циновками полу, Купец подошел к помосту, сложенному из износившихся частей барок, и опустился на пол рядом.
— Юмаа, помоги мне приподняться. И не води носом, хочу сидя встретить нашего путешественника.
Пока старая служанка, ворча помогала устроиться удобнее своему господину, Купец оглядывал хорошо ему известную обстановку в норе. Кроме циновок на полу, они закрывали большую часть стен. У помоста, ставшего постелью для старика, стояла широкая, грубо сделанная лавка, уставленная посудой, горшками и плошками с различными снадобьями, некоторые резко и неприятно пахли или наоборот были приятны и завлекательны своим запахом. Над помостом на шестах натянут полог из кожи, закрывающий больного от мусора с потолка. Пара больших кувшинов с водой у помоста, несколько тряпок из шерстяной ткани висели на деревянной подставке у стены, вот и вся обстановка.
Усевшись повыше и утвердившись в этом положении при помощи подсунутых под спину подушек набитых волосом, старый орк порылся рукой рядом с собой и вытащил на яркий свет совсем нового шара светляков недовольно зафыркавшего, большого крота. Уже тоже старый и почти седой зверек, повозившись, удобнее устроился на руках и засопел, мгновенно заснув. Кивнув служанке, укрывшей его ноги старой медвежьей шкурой, старик посмотрел на Купца.