Развернув в ее сторону свое лицо с парой длинных кос по обе стороны, он оскалился и стал усиленно принюхиваться.
Ирука открыла рот, в ужасе не контролируя себя, и подавилась от мохнатой лапки, что заткнула ей рот. Дернуться она не смогла, так как ее опутали такие же крепкие, мохнатые лапки. Под ее глаза выплыло мохнатое лицо одного из щенков, что внимательно и серьезно вглядывался в ее глаза, и провело пальцем по губам в жесте молчания. Она в ответ хлопнула глазами, соглашаясь, и застыла, не шевелясь.
В овраге орк, продолжая принюхиваться, сделал пару шагов к их Норе. И замер, продолжая принюхиваться.
За краем оврага в лесу вскрикнула птица, орк резко крутнул головой, зашипев, выкрикнул невнятную команду на орокан и прыжками кинулся по склону прочь из оврага. За ним тронулось еще несколько орков, до этого никак не проявившие себя. Шум их шагов быстро удалился прочь, оставив после себя звенящую тишину. Лапки, держащие Ируку ослабли, и с нее слезли оба щенка, сев рядом с ней, плотно прижавшись к ней мохнатыми телами. Она тоже тихо выдохнула, благодарно погладив обоих. Оба щенка, дрогнув шкурками, и прислушавшись к ощущениям, еще плотнее прижались к ее ногам.
Так в обнимку они просидели еще час, когда по оврагу в их сторону прошли и затихли у входа тихие шаги очередного лесного путешественника. Поднявшие ушки задремавшие щенки тихо-тихо пискнули, внимательно слушая. Ветки кустов у входа, тихо шелестя, раздвинулись, пропустив внутрь Та.
Подросток, войдя в пещерку, тихо сел рядом с Ирукой и, вытянув ноги, облегченно выдохнул. Щенки сразу повисли на нем, обнюхивая его и ощупывая. Он повернул усталое лицо к ней и прошептал.
— Я пришел. Я рад тебе, Ирука.
Ирука сидела напротив Та и молча слушала его. Измученный подросток, опустив пустые глаза, медленно проговаривая слова ее языка, вставляя орокан там, где не хватало слов, что он уже знал, и вяло крутил пальцами в жестах подтверждения.
— Ракх — всё. Застава — всё. Поселок — всё. Люди, — он посмотрел на девочку, — много — всё, часть живы. Плен. Плохо. Умирать долго. Дарьял — плен. Я успеть, — он дернул пальцем по своему горлу, — Дара.
Ирука вскинулась, с ужасом и ненавистью вглядываясь в лицо орка. Та грустно усмехнулся и продолжил тем же тусклым голосом.
— Плен — плохо. Смерь — быстро. Легкая дорога к богу. Вашему. Плен — муки. Пока жив — муки. После смерти — муки. Вайруна… — он повертел пальцами, не находя слов, — забрать в себя, — он постучал по груди, — долго, долго, долго есть их. Муки, муки, муки.
Он помолчал. Поднял на нее смертельно уставшие глаза.
— Та, бежать, гонец. Весть — Вождю. Ирука — семья. Они — твои. Ирука — мама. Я вернусь.
Заболотье. Большой Лагерь. Тзя.
— Тзя, Тзя! — бегущий от ворот орк на ходу махал копьем, стараясь привлечь ее внимание, не обращая внимание на шарахающихся от него с проклятиями других орков.
Шедшая по своим делам Старшая оглянулась и, остановив движением руки доклад идущих с ней орков, остановилась. Подбежавший гонец шумно выдохнул и негромко, быстро выпалил.
— Я с Пристани. К нам идет караван барок, все, что есть в Бооргузе. Только воины. Хромой передал, что закроет свои Ворота. Уруки подняли дымы.
— Это набег?
— Да, Старшая. Хрууз поднял Болото и сейчас все, кто есть, уводят Драконы.
— Ясно, иди и поешь, ты спешил.
Тзя, задумавшись, стояла в окружении замолчавших орков, к ней со всех сторон стекались все, в этот момент находившиеся в Лагере. Молчаливая толпа все росла и росла. Подняв голову, она повела головой, отбрасывая сомнения, и подняла руку.
— Десятников ко мне, остальные к оружию, — толпа, одновременно выдохнув, разлетелась в разные стороны. Поймав подростка, бегущего мимо, она рыкнула ему в лицо. — Зови Шаманку.
Развернувшись к своему дому, она неторопливо спустилась и, скинув повседневную одежду, стала одеваться к бою. Плотная кожаная набедренная повязка, широкий кожаный нагрудник, обшитый костяными бляшками, пояс с лямкой под топор, неторопливо перевязала на него ножны своего ножа. Вбежавшие к ней десятники, увидев ее сборы, метнулись обратно за своим оружием. Взяв со стойки короткое копье, она замерла на мгновение и, выдохнув, вышла из дома.
На площади ее ждала рыхлая толпа орков разного возраста из разных родов. Вдоль кривых шеренг на рысях метались десятники, пинками и затрещинами приводя в разумение своих подчиненных. Увидев Тзя, ближайший проголосил команду, и все замерли, не спуская с нее глаз. Выйдя на середину, она кивнула десятникам и молча выслушала доклады. После чего отдала распоряжения десятнику Болотников на отправку дозора навстречу к Пристани и отправила гонцов к малому лагерю, вызывая Даритая.