После чего прошлась по стоящим десяткам, указывая на недостатки и хваля усердных. Отправив десятки по их участкам ограды, Тзя повернулась навстречу к быстро идущей от ворот Шаманке.
— Что, Старшая, страшно? — Тзя дернув уголком рта, отрицательно мотнула головой, — и правильно, не бойся. Умирать всего один раз. Пойдем, подумаем.
Спустившись в землянку, самки сели у почти погасшего очага и несколько минут молчали. Слабо рдеющие угли бросали на их лица корявые тени, то освещая их, то скрывая под пологом мрак.
— Что будешь делать, Тзя?
— Что мы будем делать? Мы будем выполнять волю нашего господина и вождя. Защищать его дом и его землю. Или у тебя ведьма есть другие мысли?
— Нет, это хорошо, что мы думаем похоже. А как?
— Я пока тебя ждала, думала, — Тзя сверкнула глазами на усмехнувшуюся Шаманку и продолжила, — я отправила на Болото десяток. Болотники уводят Драконы. Куда я не знаю, то и хорошо, сказать значит не смогу. У нас есть два выбора, уйти в лес и прятаться или ждать здесь и встречать их на ограде.
Слушавшая ее Шаманка покивала головой и спросила.
— Он когда уходил, что-то про такое говорил?
— Да, как-то бросил, мол, если что, то бегите в лес, добро потом наживем.
— И что думаешь?
— Не уйду я никуда. Это мой дом, мой и его, снова бегать и прятаться. Нет, встречу их здесь. Все равно много мы не унесем.
— Хорошо, — Шаманка это произнесла с непонятной интонацией, то ли соглашаясь, то ли похвалив. А что с Воротами?
— Там Хромой, у него самки и щенки, много. Место высокое, там они много крови пустят гостям незваным.
— С людьми, что делать будем??
— Не знаю я. Ты что скажешь?
— Сюда их вести нельзя, на спине глаза так быстро не вырастим, — Шаманка повела плечами, — рассказать им что с ними будет, если Бооргуз их найдет?
— А стоит? Только больше напугаешь.
— Да, я могу. Пойдешь со мной?
— Да.
Неторопливо снарядившись, они вышли из землянки в муравьиную суету Лагеря.
Подойдя к ямам, они обе остановились у края. Из темноты к ним вышли охотники и, звякая цепями, замерли.
Кормили их достаточно, истощенными они не выглядели. Погода была теплая, над ямой выстроили навес. После ухода основной массы воинства работы для них почти не осталось. Те орки, что остались, не могли выделять столько же времени на учебу, занятые продолжением начатых при Ходоке работ и начинаний.
Сейчас они прислушивались к гудению лагеря и косились на пришедших, на Тзя с интересом и на Шаманку со старательно скрываемым страхом. Присев на краю, она склонилась к ним, все дружно попятились и замерли.
— Буду говорить. Слушайте внимательно, — Тзя с удивлением покосилась на Шаманку и замерла, а та совершенно легко и непринужденно продолжила.
— Сюда идет Бооргуз. С войной. Кто вы для них рассказать?
Один из охотников шагнул к ней и поднял голову.
— Скажи. Что нам ваши войны? Чем больше вы будете убивать друг друга, тем лучше.
— Ты храбр или глуп? Ты ведь знаешь, кто я?
— Знаю, Ведьма. Я устал бояться и получать тумаки и трепку от орков. Самое большее, что произойдет, я умру, — он отмахнулся от пытающихся остановить его товарищей, — мы и так уже все мертвые. Сидим в яме и ждем, когда нас утащат к тебе. Чем ты еще меня напугаешь, Ведьма?!?
Шаманка задумчиво почесала себе подбородок, принюхалась и, наклонившись еще ниже, ухватилась одной рукой за опорный столб навеса, узники шарахнулись вглубь ямы, а говоривший слегка попятился, смертельно побледнев.
— Тебе страшно, и всем вам страшно. Я это чую. Но тебе по-другому. Я могу вас всех напугать, так как вы себе это и не представите. Но я здесь не за тем. Бооргуз идет сюда. Нам смерть. Всем. И вам, и нам. Мы для них, — она прервалась, что-то вспоминая, — еретики. Вы подарок темным демонам. Умрете в Ритуале. Не будет вам Света и Дороги. Вы станете едой демонов. И мне рассказать вам, что и это не конец?
— Почему я должен тебе верить и вообще слушать тебя? — говоривший подошел ближе и поднял свое лицо к лицу Шаманки.
— Не верь и не слушай, смотри, — по-змеиному выстрелив рукой, она схватила охотника за волосы и, небрежно махнув головой, отбросила кинувшихся ему на помощь товарищей. Почти без усилия подняв свою добычу к лицу, впилась глазами в его глаза и, улыбнувшись ему, тихо запела. Охотник неуклюже забился, став очень похожим на рыбу, пойманную на крючок. Остальные еще глубже забились вглубь ямы.