И еще.
То, что они пока никак не могли оценить полной мерой и возблагодарить.
Приведя их под лик и взгляд Темного.
Вернув Веру и Надежду.
Заполнив пустоты души верующих и надеющихся.
Показав путь, тот смутный путь, что они всегда хранили в своих душах.
Он стал понятен, близок и осязаем.
И хотя сейчас Бооргуз и пришел к ним с войной, это не испугало ее. Ходок справится, придумает и все исправит, просто надо его дождаться. И эту уверенность она сейчас щедро дарила всем, кто с надеждой вглядывался в ее лицо.
Войдя в Дом, она тихо выдохнула и, подойдя к силуэту, сидящему у очага, села напротив.
Багровые сполохи от угасающих углей осветили уставшее лицо Шаманки, ставшее таким же и у Тзя, как только она сюда вошла.
Ведьма сидела с закрытыми глазами, тихо покачиваясь и перебирая пальцами, хитро сделанное ею самой богатое ожерелье из черной кости Болота.
Открыв глаза, она вопросительно крутнула пальцами. Тзя села напротив и принялась рассказывать.
— Стоят, вокруг стоят. Много. Много больше нас. Часть разбежалась по лесу. Пограбили все поселки, кроме Большого Поселка. Туда всех и свели. Даритай, его орки и даже люди.
Они-то по лесам и воюют с бродягами Жреца. К ним не лезут, нас стерегут.
К нам тоже не лезут. Ждут. Гонцов и посыльных к нам и от нас пропускают, не трогая.
Хрууз передал, что с Болота они ушли. Рядом с Пристанью ловят рыбу и все.
К нему пришли Рвачи Бооргуза. Сказали, что пока ничего и никого трогать не будут.
Возьмут с Болота еду.
Все.
— От него?
— Ничего. По его следам ушел отряд, больше чем его. От него гонцов нет. Ждем.
— Это правильно. Если я жива, значит и он жив. Но я слабею, не чувствую его. Далеко.
— В Лагере у нас пока молчат, но….
— Не говори мне, я чувствую, как липкие лапы страха опутали всех. Они боятся. Все боятся.
— Еще и потому, что ты не выходишь.
Шаманка усмехнулась и сжала сухие кулаки.
— Я держу чужую злобу, это трудно. Там, — она кивнула в сторону выхода, — в лесу Демон, он получил то, что хотел. Иная кровь. Иные души. Они стены и свод его нового мира, что будет неподвластен Вайруне, а может даже и Темному.
— Тогда чего он ждет?
— Ходок. Ходок — его ключ и, если согласится, то он первый жрец и хранитель его ворот. И я, — она усмехнулась, — циновка под ногами Демона. Мы похожи, но он вкуснее и сильнее. Он не уйдет, пока его не приведут сюда. А нас всех повесят на пыточные столбы.
Такая жертва, такой ритуал.
Он все сильнее. А я слабею.
— Привести охотников из ямы?
— Нет, мы пойдем к ним сами. Пора.
Выйдя из дома, они сразу попали под обстрел десятков настороженных, вопросительных и надеющихся глаз.
Шаманка медленно распрямилась во весь рост, став, как показалось, выше всех и повела глазами по лагерю, гася встречные взгляды и склоняя головы в уважительном поклоне.
— Идем, Старшая.
Глава 2
Задворки Большого Лагеря. Яма Охотников. Шаманка. Тзя
Пройдя вдвоем до места заключения Охотников, они остановились у края ямы. Из ее полумрака в их сторону повернули лица все ее жильцы.
— Ведьма, ты пришла. Будешь нас пить?
Она опустилась на землю рядом с ямой и старательно разложила вокруг себя складки своего плаща. Задумчиво оглядела по очереди каждого, заставив их бледнеть и краснеть, и только потом ответила.
— Нет, не сегодня. Буду говорить. Ты им рассказал, что ты видел?
Она покосилась на самого нахального до этого воина, что сейчас с трудом скрываемым страхом смотрел на нее.
— Да, и мы думаем, что это морок.
— А как вам спится?
Сидельцы дружно засопели и забормотали, перемежая проклятья с обращениями к светлым богам за помощью.
— Это не сны. Точнее не ваши сны. Это его желания. Та тварь, что пришла сюда, так сильно хочет сделать это с вами, что даже вы слышите.
— Что ты хочешь? — отодвинув испуганного нахала, вперед вышел еще один воин. Он всегда молчал, молча рубился с орками, молча ел, почти никогда не говорил с товарищами по несчастью, но пользовался заметным общим уважением у них. Часто он только взглядом утихомиривал озлобленных и отчаявшихся. — Если просто пугать, то зря. Если есть предложение, то говори.
— Хорошо, слушайте. Демону нужны вы, ваши души и ваша боль. Много боли от вас. Из нее он построит стены своего Мира — Темницы. Темницы и места мук и вечного ужаса для других душ, что он будет собирать. Смерть, плохая и долгая, ждет вас. Но еще хуже будет ваше послесмертие, вековечное послесмертие. Почему вы? Вы воины, крестьян ему уже наловили, вы это уже видели, — узники дружно вздрогнули, — воины — это стены его мира. Крепкие стены, не выпустят никого из его мира, и не пустят в него.