— Ты на этом будешь висеть, — на удивление внятно произнес жрец и ткнул в сторону пустого столба, — долго висеть. Уж больно в тебе кровь чудная.
У него за спиной показались спины пятящихся воинов моей охраны и наседающие на них воины храмовой стражи. Спиною пятилась и Шаманка, что-то непрерывно выпевающая. Наша охрана быстро таяла и гибла. Но и в рядах стражи постоянно вспыхивали короткие и кровавые схватки. Обернувшись, жрец посмотрел на бой и добавил.
— А она на этом.
Сквозь разлетающихся во все стороны стражей Храма пронеслись мои варги, и с ходу вцепились в жреца. Взвыв, я тоже ринулся в схватку, полосуя тварь по орущей морде.
Обмен моими ударами, тяжелыми плюхами варгов и жреца, отлетающие во все стороны кровавые брызги из-под моего клинка, щелканье зубов, и мы раскатились в разные стороны.
У меня повисла сломанная рука, и начал опухать отбитый бок. Варги украсились множеством царапин и порезов от когтей жреца, Таша еще и припадала на поврежденную заднюю ногу.
Жрецу тоже досталось, и сейчас он на нас смотрел одним глазом, яростно светящимся с изодранной и буквально изжеванной морды.
Буквально чернеющая и стареющая на глазах Шаманка продолжала что-то тихо напевать, дергая пальцами на сжатом до скрипа посохе. Из нашей стражи на ногах осталось только два израненных воина, и пыталась ползти к стене еле живая самка.
Стража Храма теперь уже неохотно подступала к ним, со страхом косясь на порванную спину своего хозяина.
Почувствовав это, он обернулся и, шагнув к ближайшему столбу, воткнул в висевшую на нем женщину руку, она задергалась, крича и на глазах усыхая и чернея. Мы с варгами наблюдали, как на спине у жреца быстро зарастают рваные следы от их лап и когтей и мои порезы.
И не сговариваясь, дружно кинулись к нему, жрец успел только рыкнуть короткую команду, бросая в атаку свою стражу. И мы затанцевали по полу, вокруг косящей на нас одним глазом и глухо рычащей твари, продолжавшей потрошить свою жертву.
В глазах поплыло, меняя зрение, цвет почти пропал, в полумраке зала, силуэт жреца стал рельефнее и четче, его раны засветились ярким светом. Слабые места на его теле стали светлее. Все мое тело пронизала острая боль, рука с хрустом выправилась, в боку зашевелились ребра наскоро, криво и косо, но срастаясь и становясь на место.
Почувствовав это, варги дружно взвыли, и разошлись еще шире в стороны, готовясь атаковать жреца, с разных сторон, отрывая его от жертвы и даря мне мгновения для восстановления. Я на ходу подобрал второй клинок и, закрутив веер из гудящей стали, взвился в воздух, пролетая напрямую через дым очага.
Мимо меня как-то замедленно пролетела отброшенная прочь Таша, разбрасывая веер кровавых брызг и тщетно пытаясь в воздухе найти опору. Осатаневший от злобы Быстрый повис на спине жреца, сзади кусая его за шею и не останавливаясь ни на мгновение, полосуя его бока когтями. Жрец успел только попытаться отмахнуться от меня, потеряв три пальца, что кувыркаясь, улетели в костер. Воя, он завертелся, отчаянно пытаясь стряхнуть с себя варга. Я, вонзая в него свои клинки, как на когтях летал по его телу, коля и рубя, в лицо брызгало чем-то вонючим и едким, жрец ревел, в унисон ему хрипел и выл Быстрый. Меня несколько раз краем достали когти твари, вырывая куски плоти и одежды.
В проходе все пятилась и пятилась Шаманка, все ее защитники погибли, стража жреца, озверев от страха, слепо кружила на месте, не глядя, полосуя и коля своих товарищей по строю. Набравшая сил Шаманка сейчас могла достаточно долго держать лапу скар, что она сама и поднимала. В плотном строю, они были смертоносны для своих товарищей и сбивали напор атакующих орков, заставляя их вместо боя, ревниво и с опаской коситься на соседей. При малейшем признаке, часто рожденном воспаленным воображением и страхом, стоящий рядом или сзади воин рубил своего товарища и в свою очередь получал нож в бок.
Скары, успевшие расчистить вокруг себя место для боя, жили недолго, но крови они стоили немалой. Что-то невнятно воя, они били и били, не обращая внимания на получаемые раны и удары. Только исчерпав полностью свои силы, они падали, и Стража начинала озираться, ожидая очередного монстра.
Раскручивающий над головой тяжелый болар страж, выцеливавший Шаманку, всхлипнув, впечатывает его в голову своего соседа и, выхватив его копье, втыкает в живот орущему десятнику. Хрипло воющего скару пробивают несколько копий и поднимают над головами. Он все еще продолжает размахивать и колоть копьем, потом роняет руки и безжизненно обвисает. Его еще продолжают колоть и рубить, так как уже с виду умершие скары, внезапно оживали и вновь атаковали.