— Десятник, вы отдаете себе отчет, что говорите? Боевые суда Большого Бооргуза никогда не уходят дальше их поймы.
— Фра Руфус, я никогда не видел их, но я внимательно слушал и запоминал курс, еще рядовым гребцом. Это они, будь все проклято! Быстрые, черные, с закрытыми местами для гребцов. Как большое черное полено, что само машет черными веслами. А нас связали дракой на палубах. Виктум скомандовал отход. Мы их отбросили, он сам срубил главаря тварей с топором. Тот его тоже попятнал, ловкая тварь и быстрая. Его утащили свои. А на нас навалились новые твари. Большой дракон они взяли. Но Виктум …
— Дальнейший рассказ не имеет значения для суда, у нас достаточно впечатлений от очевидцев, — Руфус небрежно хлопнул по тощей стопке из исписанных листов у него под рукой, — ваш приговор остается в силе.
Он мгновение подумал, помощился и добавил.
— Ра Воландур, у вас есть вопросы?
— Если позволите, Фра Руфус, у меня есть для вас небольшое сообщение, — все время рассказа десятника Воландур просидел глядя в сторону, что-то обдумывая.
А сейчас он, поднявшись, прошел к столу судьи и выложил на стол металический знак, размером в среднюю брошь. Разглядев ее, виндиктарий с трудом удержался от желания вскочить и, помедлив, просто склонил голову в жесте согласия.
Эльф, повернувшись к залу, глядя, куда-то в сторону, хорошо поставленным голосом отчеканил несколько фраз.
— В связи с вновь открывшимися обстоятельствами суд переносится. Альта, десятник Серой Стражи, до окончания следствия, я вас восстанавливаю в должности и службе Ордену. Слушать приказ!!
Все в зале молча вскочили, даже не думая задаваться вопросом правомочности происходящего. Виндиктарий, застывший в строевой стойке, был лучшим и самым понятным показателем.
— Малый дракон к походу. Готовнось к завтрашнему утру. Исполнять. Фра Руфус. Останьтесь.
Глава 27
Тоже время. Окрестности Большого лагеря. Приболотье. Ходок.
Теплый вечер. С реки слабым ветром приносит запах воды, сырости и тины. Нагревшаяся за день земля щедро отдает накопившееся тепло. В кронах деревьев тихо шелестят пока еще только начавшие покрываться ярко-зелеными, нетронутыми солнечным загаром листьями ветви.
От лагеря доносится негромкий гомон деловито снующих орков. Только эти звуки, лес и орки, слышны сейчас. Остальные жители леса и реки замерли и затихли, сморенные дневными заботами или еще не проснувшиеся, для кого ночь время главных жизненных забот.
На песке под старой и развесистой сосной в насыпавшейся коре и иголках во весь рост растянулся варг. Его бок, торчащий крутым и мохнатым валуном, мерно вздымается, глаза закрыты и только редкие движения уха указывают, что он не спит. К его боку привалился Ходок. Широко раскинув ноги, откинувшись спиной на бок зверя, запрокинув голову, молча и неподвижно смотрит ввысь, на медленно летящие в бесконечной синеве быстро темнеющего неба растрепанные почти в клочья облака.
К его ноге прикипела, обхватив ее руками и прижавшись щекой свернувшаяся калачиком Тзя. Ая в стороне от них копается в своих сумках, не переставая чутко поводить ушами. Таур, лежа в паре шагов от морды варга, длинной травинкой осторожно водит ему по носу, с трудом сдерживая смех от вида гримас, что корчит зверь.
Напротив всей компании Хромой и Хрууз. Хромой лежит на песке, откинувшись на лежащий ствол другой сосны, проигравшей гонку жизни великану, что прикрыл их всех своей кроной. Бездумно грызя веточку, Хромой всем своим видом излучает довольствие и покой. Из-за ствола торчит еще пара ног. Босых и мозолистых ног. Это Урта после очередного суетного дня, наполненного для него беготней, работой и руганью, не стал ждать начала совета, а откинувшись на песок, тихо засопел, набираясь сил перед ночной суетой.
Только один Хрууз сидит, как на иголках, что-то прокручивая в голове, явно что-то проговаривая и с кем-то споря, он возмущенными глазами обводит всех и пытается поймать взгляд Ходока. Он несколько раз хмыкнул и прокашлялся, но заразившиеся ничегонеделанием от своего вождя орки не обращали на него ни малейшего внимания.
Потеряв окончательно терпение, он встает и подходит ближе. Варг приоткрывает глаз и поворачивает в сторону него ухо. Замерев, Хрууз с непонятной робостью рассматривает абсолютно пустые глаза Ходока, в которых ясно отражаются самые первые, еще робкие и слабо мерцающие звезды неба над головой.