Глава 4
Река Малого Хребта. Час ходу по течению до Лагеря людей захваченного обоза.
Все еще Ходок.
Я открыл глаза от ощущения, что меня с ног до головы окатило холодной водой.
Проморгавшись, понял, что так оно и есть.
Грохот ревущей воды, холодные брызги и регулярное ныряние в такие же холодные волны, перекатывающиеся через скрипящий и стонущий, грубо связанный плот, из не ошкуренных бревен.
Они скрипят и трутся друг о друга, заливаемые водой, что бурными, холодными фонтанами бьет между бревен, регулярно влетая почти целиком в воду, заливая мне лицо.
У меня есть лицо и у меня есть мои руки!!!
С трудом, буквально перебирая пальцами по своему телу, попутно поняв, что я крепко привязан к плоту, дотянулся до лица и стер залившую глаза воду.
Сил повернуть или приподнять голову уже не осталось, так что, вновь проморгавшись, я уткнулся в пару других глаз.
На меня, часто моргая и стряхивая воду с ресниц, смотрел Чада, осунувшийся, с лицом серого цвета, он кривил губы в счастливой улыбке и попытался что-то мне сказать. У него на губах пузырилась кровь, я отметил про себя, что она не была густой или яркой, его грудь перетягивала старательно сделанная тугая повязка. И он, кривясь лицом, все пытался и пытался мне что-то сказать.
Я попытался ему ответить, советом помолчать и поберечь силы, и сам понял, что не могу шевельнуть губами. Дикая, охватывающая все мое тело слабость, сопровождающая каждое мое, самое малое, движение тошнотой и головокружением, периодически закрывающая глаза покрывалом короткого беспамятства не позволила мне даже шевельнуть и без этого задубевшими от холодной воды губами.
Он тоже бросил попытки что-либо сказать и просто потянулся рукой. Раз за разом, роняя ее от слабости на плот и вновь закусив губы, с трудом шевеля пальцами, царапая бревна, все тянулся и тянулся.
Мы оба с напряженным вниманием наблюдали за этой битвой руки. И дружно еле слышно выдохнули, когда он дотянулся до меня. Я почти не почувствовал его прикосновения, но постарался ему одобрительно оскалиться, сумев только слабо дернуть уголком рта. Поняв, что одобрение не получилось, собрался с силами и, как мне показалось, бодро подмигнул ему. Он еще чаще заморгал и, закусив губы, еще больше посерев, поднял руку и сразу же ее уронил. Над ним склонилась тень, полностью перекрыв мне обзор, а через мгновение все закрыло мокрое лицо Аи, вглядывающейся в мои глаза. Я уже более уверенно ей подмигнул, и она расплылась в счастливой улыбке. Её кто-то теребил, пытаясь отодвинуть, но она молча отпихивалась и все смотрела на меня. После чего отодвинувшись, запрокинула лицо и протяжно взвыла.
— Он жииииив!!!!! — ее крик подхватило еще несколько глоток.
После чего я снова вернулся в мир. Меня отвязали. Мою голову приподняли, держа в несколько рук, и Ая стала поить меня всем, что она нашла в моей сумке. Пытаться сопротивляться не было смысла, и я покорно глотал все, что она в меня пихала, успев подумать, что дар знахарки ей от матери не передался.
Попутно я разглядел, что мы на плоту, спускаемся вниз по течению, я и Чада лежим привязанными к плоту, а на нем, судя по рыку у меня за спиной, один Болотник и Ая с щенками, что сейчас, оставив меня в руках Аи, скакали с шестами на передней части плота, периодически оглядываясь на меня. Когда Ая попыталась влить в меня мазь от ожогов, я уже осмысленно сжал зубы и нахмурился. После чего меня вновь уложили на плот, подсунув какие-то мокрые тряпки, где я мгновенно уснул, уже не замечая ни тряски, ни холодных брызг.
Следующее пробуждение было более внятным, если можно так сказать. Меня несли на носилках через толпу встревожено гудящих орков всех родов и, как ни странно, людей. Я заметил встревоженное лицо Купца Асмуса, рядом с ним Вояку и Старосту селян-переселенцев и много незнакомых лиц людей, свободно толпящихся вперемешку с моими орками. Потом все заполнило лицо яростно ругающегося Урты, и носилки пошли быстрее. Окончательно я пришел в себя уже в шатре. Я полусидел на топчане, а вокруг меня кружились взволнованной и старательной толпой ученицы Тзя. Эти хоть делали все осмысленно, в отличие от Аи.
Меня растерли, согрели, намазали мазями и напоили свежими настоями, заваренными прямо здесь на небольшой жаровне. Все это время Урта сидел в углу и яростно, шепотом ругался. Явившаяся осунувшаяся Ая с котелком мясной похлебки прибавила ему громкости. Выпив через край несколько глотков, я откинулся на свернутые кошмы за спиной и выдохнул.
— Соскучились.
Урта подпрыгнул под потолок, ученицы радостно взвизгнули, Ая рухнула на колени у топчана и уронила голову на мои ноги, закутанные в одеяло. Урта быстро, пинками, выпроводил учениц и подошел ближе. За стеной шатра радостно рявкнули и взвыли десятки голосов.