Орки молчали, переминаясь и переглядываясь.
Потом вперед вышла уже старая самка с парой щенков-сосунков за спиной и, пристукнув коротким копьем, спросила.
— Мы все Семья? Клятва?
Гайту с трудом высвободила свои руки и протянула ей обе, в окровавленных повязках и с безжизненно скрюченными пальцами.
— Да. Клятва!!
Заслуженная мать, подойдя к ней ближе, осторожно взяв в свои руки, давно раздавленные непосильной работой, ее изуродованные, внимательно обнюхала их, потом ее лицо и, мазнув себя ее кровью по лбу, обернулась к остальным.
— Я пойду за ней, — пожав плечами, так же спокойно продолжила, — после всех мук она чиста перед нами, она уже давно в ладонях Темного. На то его воля, что она еще здесь, и я пойду за ней. Кто встанет против воли Темного??
Темная стена стоящих орков дрогнула и расступилась, открывая дорогу. Пропуская идущего усталой походкой Уша с его ношей, легко и осторожно касаясь замолчавшей Гайту, его щенков, несущим Стража с наскоро забинтованной головой, и пристраивались за ними, сбиваясь в привычную колонну.
Мимо Уша вперед скользнули два растрепанных и тощих гонца, сейчас уже непонятно чьей Семьи и, коротко поклонившись Гайту, привычно пристроились впереди, еще неуверенно постукивая припрятанными в лохмотьях палками.
За спиной у Уша в плотной колонне орков неожиданно, надтреснуто ударил сотенный барабан. Орки, не раздумывая, подстроились под него и уже уверенно затопали, рождая в коридорах Бооргуза, казалось, уже забытое эхо идущих орков.
Орков, что знают куда, зачем и за кем они идут.
Глава 31
Лагерь Большой. В это же время. Ходок.
К началу быстро упавшей темнотой ночи я проснулся, снял с себя когтистую лапу Тзя и осторожно выбрался из цепких, широких лап Таур. Ая еще до сна сбежала к своему воздыхателю. Переступив через Ру, спящего на циновке на полу в обнимку со щенками Тзя, вышел из норы. Поднялся по ступенькам входа и сел на короткий обрубок бревна у передней стены землянки.
Откинувшись на нее, поднял лицо к небу. Иссиня-черное, с россыпью ярких звезд, бездонное и бесконечное. Тишина, прерываемая далекими криками ночных птиц, тихой возней мелких зверей в подлеске за воротами.
И громкие для моих ушей шаги дозорного на вышке у ворот. От соседней землянки ко мне тронулся Купец, его хромоту я узнавал издалека. За ним, сонно спотыкаясь, шли его служанки.
Лагерь был почти пуст, все свободные сейчас круглосуточно трудились на Пристани, под руководством Урты спуская, наконец, заново отремонтированный Дракон. Его едва не утопили окончательно, пряча на Болоте во время нашествия из Бооргуза, и по возвращению Урты всеми Болотниками только что не на руках притащили на Пристань.
Вдалеке прогремела бегущая сотня пехоты, даже здесь было слышно ее песню.
Под навесом варгов во мраке открылись и засветились глаза. Массивная фигура Быстрого, мягко и тихо ступая, поплыла в мою сторону, неся на спине накрепко вцепившихся в шерсть щенков-орков. За ним, спотыкаясь, побрела тонкая фигурка человеческой самки-подростка, ставшая совсем недавно еще одним членом моей такой большой и разнообразной семьи. Варг, мимолетно ткнувшись мокрым носом мне в щеку, не торопясь начал устраиваться немного в стороне. Наконец улегшись, подождал, пока ему в бок ткнется Ирука и, сверкнув в лунном свете клыками, сладко зевнул, уложив на лапы свою голову. Не открывая глаз, щенки переползли по нему к своей няньке и, уютно устроившись с ней рядом, затихли.
Мимо морды Быстрого проковылял Купец, ждавший все это время в отдалении, за ним по широкому кругу обошли варга служанки и устроились по другую сторону от входа.
Усевшись на теплую землю, Купец повозился, устраиваясь и цыкнув на заботливо суетившихся служанок, молча покосился на меня, поблескивая глазами. Я тяжело вздохнул, иногда мысль скормить его варгу была так приятна, и, покрутив ее в голове, я приготовился к очередной беседе.
— Не спишь?
— Не сплю.
— Игру принести?
— Нет.
— Еды, браги?
— Принеси тишину, что ты только что разогнал.
Купец на мгновение замолк, удобнее перекладывая ногу и пожав плечами, ответил.
— Не, не могу, нога болит. Не догоню. Ты никогда не говорил, как и где ты жил, до того, как перебаламутил наш край.
— Далеко отсюда я жил.
— И как там, далеко отсюда?