В малой свите Купца нашелся и внешне невозмутимый Лау-Таек, небрежно опирающийся на свой меч, он так и не расстался с привычным оружием, хотя я ему лично предложил меч, оставшийся от Ульриха. Там и тут мелькали еще десятки знакомых и малознакомых лиц, с разными оттенками кожи, разными клановым татуировками, разной одеждой и оружием.
Неподвижно стояли сотни еле дышащих от волнения и ожидания орков со своим лучшим оружием и украшениями. Плотным строем сотни воинов, рыхлым подобием стоя сотни рабочих, отдельными группами, под зонтами, Знающие и Помнящие, что даже сейчас, с опаской косясь на уходящее солнце, все продолжали что-то бормотать. Рядом с ними стояли и мастера Бооргуза.
И под ногами у всех темным ковром сидели необычайно молчаливые и тихие щенки. Подростки с самого начала разбежались по своим будущим сотням и растаяли в их строю.
Совсем малой группой в орочьем море почти терялись люди. Староста, Вилл, Вояка и Даритай с малой группой поддержки самых близких. Человеческого Купца я с самого начала заметил рядом со своим вторым я в его свите.
Тихо шевелились от тянущегося от протоки легкого ветра значки сотен. Изредка брякали или шуршали украшения на орках. Все ждали.
Народ орков ждал своих братьев. После долгой разлуки, нашедших дорогу к ним.
В лесу, он так и не восстановился после такого разоренья, что устроили орки под водительством Жреца, в отдалении хрустнула ветка. От одновременного движения ушами, казалось, прошла волна ветра по поляне.
Мертвая тишина повисла над сотнями живых существ. В лесу застрекотала сойка и, проломившись через редкую поросль, яростно махая крыльями, наискось через поляну понеслась прочь. Выскочивший в другом месте заяц, чуть не умер от страха, увидев, куда он прибежал, но быстро собрался и стремительно замелькал по опушке прочь от нас.
Казалось, что сам лес открыл глаза и бесшумно потек на нас, мягко ступая огромными лапами по палой листве. В разных местах загорались все новые и новые глаза и шли на нас, постепенно превращаясь в массивные силуэты крупных зверей, знакомые нам по нашим первым, коротким встречам.
Из-под полога леса неторопливо выходили и замирали редкой шеренгой вдоль опушки незнакомые нам варги, поводя головами, принюхиваясь и подергивая ушами.
За спинами из глубины леса вышли еще четыре варга, орки тихо зашипели, на их спинах были видны силуэты всадников. Столбы тускнеющего света, что колоннами криво стоял в лесу, окрасили мерцающими всполохами этих всадников, показывая нам, как малы они, на спинах своих варгов.
Новые гости вышли на опушку и тоже замерли спокойно, неторопливо оглядываясь. Глаза варгов скользили по лицам, заставляя орков беспокойно дергаться от ощущения волны покалывания, пробегающего по всему телу. Через короткое время все взгляды скрестились на мне и замерли, заставив охнуть у меня за спиной самок и заскрипеть зубами самцов.
У меня самого волосы по телу встали дыбом и чувствительно зашевелились на голове. На меня смотрели, но не пускали. Ждали и надеялись.
Я шагнул вперед и, протянув руку, негромко сказал.
— Мы рады вам, братья наши.
Ко мне одновременно шагнула и поплыла, легко и мягко ставя широкие лапы, пара крупных варгов. Один особо крупный, с редкими и крупными костяными пластинками на морде и на загривке, и второй очень темного окраса, ловкий и гибкий зверь со светлой полосой на спине.
Сразу вычленив меня из всей толпы, не торопясь подошли и замерли в паре-тройке шагов от меня. Поймав их глаза, я упал в круговерть смутных образов, ярких вопросов и безбрежное море сомнений и скрытой надежды.
— Это ты?
— Да, это я.
— Почему так долго?
— Дорога была очень длинной.
— Опять уйдешь?
Я шагнул вперед и, подойдя к поплывшему волнами от напряженных мышц черному зверю, обхватил одной рукой за нижнюю челюсть и прижал к своему лицу его морду так, что наши глаза почти соприкоснулись. Зверь еще больше напрягся, почти окостенев в моих руках. Глядя в его карий, почти орочий глаз прошептал.
— Все хорошо.
Зверь как-то тихо всхлипнул и, сильнее прижавшись ко мне, медленно выдохнул, закрывая глаза. Я так и не смог обхватить всю его морду и, не достав до противоположной стороны нижней челюсти, медленно гладил ее низ. Покосившись на второго зверя, что широко открыв пасть, остолбенело смотрел на нас, поманил к нам взмахом руки. Она, я почувствовал, что это самка, как-то неуклюже потопталась и осторожно подставила свою голову, дернувшись, как от удара, от моего прикосновения, пойдя по загривку волнами вздыбленной шерсти. Замерла, прислушиваясь к себе, и, мазнув меня по лицу мокрым носом, прижалась к моему лицу с другой стороны.