— Хрууз.
— Больше десяти родов Диких, потрепанных, но живых, много одиночек издалека. Со своими инструментами и оружием, с нашим не сравнится, но хоть такое. Расселяем по хуторам по лапе в каждом. Учим и работе, и войне, и людей не трогать. Сейчас у нас лапа поселков и почти два десятка хуторов. Людям и оркам времянки поставлены, поля чистят, где-то и распахали уже. Старые поля все засеяны, да ты и сам это знаешь. Семян мало, инструментов мало, скотины мало, соли мало, всего мало. На каждый топор по две пары рук. Днем люди, ночью орки. Скоро сточим. Места хватает, работать нечем. Так и с оружием, хорошо хоть мастера Бооргуза по камню великие мастера. Но каменный топор и железный топор… — он развел руками, — обходимся как-то. Как ты и сказал, корзины делаем, много. Два груза на Дракон есть, хоть завтра отправим. Одежду делаем, посуду делаем, кость делаем. Лучницы в лес только с костью ходят. Да и на Болоте почти все крючки и остроги кость. Тоже мастера. Кожа, веревки, ткани, глину они нашли, такие горшки делают, звенят.
Я у него, — кивок в нахмурившегося Урту, — хоть часть мастеров по дереву забрал — повозки нужны, тачки нужны, тележки нужны. Пробуют бочки делать, пока плохо выходит, но сплошные колеса уже не хуже людей делают.
Еще. Оба купца-люди и Знающие с Бооргуза три дня сидели, орали и ругались, но что, сколько стоит, табличку составили, на Торге стоит. А, забыл, Торг мы открыли у Большого и у Пристани. Каждую полную руку Торг. Весы и мерные корзины поставили. Охрану и Глаза назначили. Знающих по паре там сидит, сразу товар по табличке считают.
Я вот что хотел спросить. Купец Асмус там просится встретиться. Я послушал, дельные вещи говорит.
— Позже. Тзя?
— Варги, они одни как людской поселок с рабочими орками едят и ничего не дают взамен. Пока лето прокормим, потом как? Хорошо они сейчас на охоту ходят, почти и не видно их. Но то, что они там приохотили, это то, что уруки не принесут, а это мясо, кожа, шкуры, кости. А после Варгов ничего не остается. Звери нам даны Темным в награду и помощь, но едят они, — она покрутила головой, — как предки с этим справлялись, не знаю. Знаю, что спросишь, Бооргузу мы помочь можем, раз-два и пока все. Если запасы сейчас не делать, к весне траву есть будем. Мы-то привыкли, а люди и щенки. С ними как? И как у всех, железо нужно. Иглы, ножи. Скребки. Камень на такую орду, мало.
Кивнув, я посмотрел на Шаманку, выглядела она неплохо, была спокойна и нетороплива.
— Люди почти все больны, но не умрет больше никто, да и работают они, как здоровые. Лежачих орков у меня с два десятка, людей с десяток. Раненые, что полегче, почти все уже расползлись по родам, покалеченных к Хромому отправили. Как ты и сказал. Скотина болеет меньше. А так, пальцы недорубленные, ноги отдавленные, на голову когда что уронят. У людей — страхи заговорить, с родами помочь. Все остальное отдельно.
— Хорошо. Хрууз, вечером купцов ко мне.
Я забрался на свой помост и с удивлением посмотрел на пересевших к его подножию Тзя и Шаманку.
— Разговор?
— Да, — Шаманка прислушивалась к шуму лагеря и добавила, сейчас еще гости подойдут.
В проем двери вошли Таур и Суйта и спокойно уселись на табуретки напротив.
— Суйта, я рад видеть тебя. Что тебя привело ко мне?
— Забота о тебе, Ходок, — Шаманка иронично разглядывала мою удивленную морду и продолжила, — ты ведь без нас ничего дальше носа не видишь.
— Услышал я тебя, а теперь подробнее.
— На Болоте чужаки, — Суйта села поудобнее.
— А своих там по пальцам можно посчитать, вот здесь и сейчас никого кроме тебя и нет для Болота своих.
— Я тоже не своя для Болота, Вождь, я глаза и уши Чужие, кто — не скажу, сдохну.
Шаманка кивнула, подтверждая.
— Сдохнет, сильный замок.
— А сейчас чужие пришли, за головой твоей.
— Кто?
— Бооргуз Червя, его лапы везде, и такого, как ты, они давно разглядели. Тебе пора умереть. Оркам передраться и Бооргуз Червя пришлет того, кто будет править тем, что останется.
— Долго они собирались.
— Они и не собрались пока, Углук им рассказал, что ты просто обычный орк, что хочет большую орду. И все.
— Откуда ты это знаешь?
— Я ему сама посоветовала, — она скосила глаза на кончик короткой пики, что повис у нее перед лицом. Остальные самки даже и не пошевелились.