Он подполз ко мне на коленях и, схватив мою руку, ткнулся в кольцо лбом. Я услышал его шепот.
— Я знал, я верил. Ты пришел, воин из легенды.
Тишина на площадке перед норой была мертвая.
Утро у меня началось со сборов. Дождавшись, когда выйдут все из норы, я занялся своей поклажей. Расшнуровав крышку, достал длинный кожаный сверток. Развернул его на шкуре барана, выложил содержимое и задумался. Два не натянутых лука, боевой и охотничий. Тетивы для них. Набор для ухода и ремонта. Два чехла из кожи. Колчан с тремя десятками стрел. Сумка с полусотней наконечников. Перчатки, наручи и кольца на пальцы. Рыкнул на сунувшуюся в нору самку, мгновенно пропавшую.
Посидев и подумав, отложил охотничий лук с десятком стрел в колчане и пару тетив. Остальное уложил обратно в сверток.
Сняв с себя плащ, расстелил его и начал укладывать на него снимаемую одежду и обувь. Шерстяная рубашка до колен, подбитые мехом штаны, кожаные сапоги, теплый жилет. Вся эта тяжесть здорово надоела, и носить ее, не снимая, еще тот подарок. Я остался босиком в кожаных штанах чуть ниже колен и толстом кожаном нагруднике. Широкий, кожаный пояс с висящем на нем клинком. Порывшись в коробе, достал и надел кожаные сандалии, подбитые бронзовыми гвоздями, с пояса снял клинок и вместо него за пояс сунул легкую секиру, длинный боевой нож в деревянных ножнах на пояс. Натянул тетиву на охотничий лук и вместе с колчаном надел на себя. Запасную тетиву, короткий нож и огниво с трутом в сумку на пояс. Подумав, достал деревянную коробку с солью. Уложил лишнее оружие в короб, увязав его, засунул обратно в нишу. Взяв лежащую с вечера рядом новую травяную накидку в охапку с остальной одеждой, вышел на площадку. В мою сторону, замолчав, повернулось несколько десятков лиц.
— Тзя!
Старшая быстро подошла ко мне и склонилась. Сунув ей в руки одежду кроме накидки.
— Стирать, сушить, убрать.
Молча кивнув, она сунула одежду подбежавшей самке и жестом позвала к костру. Сев на расстеленную циновку, принял из рук Рыжей корзинку с едой. Горсть орехов сунул в сумку на пояс. Разорвав кусок мяса, кинул по куску Тзя и Хромому, оставил себе кусок. Остальное вместе с корзинкой сунул сидевшим рядом братьям. Принял от Рыжей свою полную фляжку. Протянул Тзя открытую коробку с солью. Понюхав ее, она радостно оскалилась. Жуя мясо, произнес.
— Порции увеличь на треть всем. Щенкам на ночь мясо.
Радостное шипение было мне ответом. Тзя кивнув, наморщила лоб, что-то прикидывая. С вопросом и сомнением посмотрела на меня. Я ободряюще фыркнул.
— Все запасы лечебных трав снести сюда. На неделю еды хватит.
Она кивнула. У нее за спиной собирались мои провожатые. Хромой, братья и на удивление Ая. Все с накидками, копьями и пустыми корзинами за спиной.
— Наловить рыбы, пузыри целыми, сушить.
Сунув руку в колчан, достал стрелу. Передал ей.
— Пять полных рук таких прутьев, на треть длиннее, нарезать, собрать, высушить прямыми.
Внимательно осмотрев стрелу, она молча кивнула. Поднявшись на ноги, кинул Хромому свой посох. Поймав его, он довольно тряхнул им, рыкнув на сунувшихся к нему братьев, довольно оскалился.
— И еще. Поменяй нору. Собери всех. Спускайся ниже.
Махнул рукой на выход со стоянки. Остающиеся орки, вскочив на ноги, склонили головы, провожая нас. Братья нырнули в кусты первыми, за ними я и Хромой. Мрачная Ая шла последней. Обернувшись, я увидел, как самки столпились рядом с Тзя, разглядывая и теребя мои тряпки.
Продвигаясь неспешной рысцой, мы к полудню достигли сужения ущелья. Две высокие скалы сходились к центру, практически перегораживая ее. До этого лениво текшая река в этом месте ревела и обрушивалась вниз водопадом.
— Ворота.
Произнес Хромой, ткнув посохом. В течение всего похода он мне постоянно показывал и рассказывал о местах нами проходимыми. Броды, рыбные места, заросли полезных и съедобных растений. Грибные и ягодные поляны. Места обитания редкой живности. Дал приблизительную оценку урожайности и добычи охоты с рыбалкой. Указал направления на стоянки и убежища. С помощником мне повезло.
Напитавшаяся от впадавших в нее множества ручьев и мелких речек Костянка в Воротах ревела, оставляя слева узкую полосу мокрого галечного пляжа.
— Весной две недели хода нет, — сказал Хромой. — Иногда три.
Пройдя через ворота, я остановил всех и задумчиво осмотрел скалы. Идеальная застава однако. Немного работы и просто непроходимо. Повернулся к Хромому, спросил.
— Обход есть?
— Есть, один. Трудный.
Махнул рукой, продолжили движение. Сосновое редколесье с густым подлеском за Воротами резко сменилось на лиственный лес. Вырвавшаяся из теснины, Костянка разлилась в два раза шире и снова, не торопясь, потекла вдоль заросших ивой и камышом с осокой берегам. Через сотню шагов из кустов выскочил не перелинявший заяц и, не спеша, под злое шипение моих спутников поскакал от нас. Отойдя в сторону от тропы на пару шагов, привычно дернул из чехла лук и сбил стрелой неторопливого, непуганого зайца. Сунув лук в чехол, подошел и поднял его. Возвращаясь обратно, осматривая стрелу, не сразу обратил внимание на остолбеневших спутников. Сунув вытертую о шерсть зайца стрелу в колчан, бросил зайца Ае. Сунувшиеся к ней братья, пощупав тушку, хором рявкнули от восторга. Их вопль вернул из задумчивости Хромого, и он с видимым удовольствием, перетянув обоих моим посохом, направил их вперед. Даже не почесавшиеся подростки, оживленно переговариваясь жестами, потрусили дальше. А Хромой в свою очередь, пощупав зайца, довольно поворчал.