Ближе к вечеру взлетевшая из приречных зарослей стая уток уменьшилась на одну крякву, сбитой моей стрелой и упавшей, трепыхаясь, на середине небольшого затона. Это зрелище вызвало дружный вопль моих сопровождающих и к воде, размахивая копьями, понеслись оба брата. Но, влетев в воду по пояс, они остановились. Сбросив с себя корзину и откинув копье, опередив их, с торчащей из берега коряги высоко подпрыгнув, с визгом в воду влетела Ая. Замершие орки, задержав дыхание, ждали. Прекратившая трепыхаться утка покачивалась на воде. Неожиданно она в фонтане брызг взлетела вверх в руке вынырнувшей Аи. Потрясая ей над головой, выплюнув воду, она довольно рявкнула. С берега ей слажено ответили три глотки. Довольно ворча, Ая поплыла к берегу. Выбравшись на берег и, отряхнувшись, в фонтане брызг она мимо ухмыляющихся братьев подошла ко мне и протянула утку. Подержав ее в руке, я вырвал стрелу и бросил ее ей обратно. Довольно скалясь, она засунула ее в свою корзину, поданную ей довольно ухмыляющимся Хромым. Ткнув его в грудь луком, я сказал.
— Привал. Есть. Спать.
Довольно кивнув, он посмотрел по сторонам и ткнул посохом в стоящие в ста шагах от реки группу деревьев с густым подлеском.
— Хорошее место. Дрова. Вода.
Кивнув, я махнул рукой в ту сторону. Ая, сунув свою корзину в руки Хромого, прыгнув в воду, пошлепала в заросли камыша. Братья порысили вперед, на ходу собирая ветки для костра. В середине зарослей оказалась небольшая полянка с бившим ключом и следом от кострища. Наломав хвороста и сложив его костром, братья молча нырнули в кусты. Достав малый нож, я кинул его Хромому и показал на выложенного зайца. Он с уважением и интересом осмотрел нож, довольно хмыкнул и сноровисто ободрал и выпотрошил тушку. Прибежавшая Ая, принесшая на широком листе несколько горстей мокрых корней рогоза вперемешку с речными устрицами, отобрала тушку зайца и, вынув утку, сноровисто ободрала ее от перьев. Я, раздув полученную кресалом искру, сунул дымящийся комок сухой травы Хромому, отошел и сел к дереву. Вспоминая пройденный за день путь, я прикинул, что эти угодья могут прокормить больше, чем нас сейчас раз в пять. Не слишком обильно и практически только растительной пищей, но реально без голода.
Вернувшиеся братья принесли охапки прутьев и, усевшись у огня, стали из них сплетать верши. Шипело жарящееся на прутьях мясо. Орки деловито возились, общаясь жестами. Закончив приготовление, Ая позвала меня поклоном к трапезе. Сев у костра, я уже привычно принял от нее тушку кролика. Отрезав заднюю часть, половину отдал Хромому оставшееся передал подросткам. Они оживленно делили мясо, обжигаясь и шипя. Неторопливо поел и, забрав у Хромого шест, отошел к крупному дереву. Поставил слева лук с колчаном, а справа шест, сел, скрестив ноги и положил секиру на колени. Подошедший Хромой нерешительно помялся, поглядывая на меня, я толкнул к нему шест. Подхватив его, он довольно проворчал и устроился так же, как и я, сидя справа от меня. Подростки, подобрав всю оставленную им еду, тоже засобирались. Присыпав кострище землей, Ая уверенно устроилась слева от меня, свернувшись клубком на расстоянии вытянутой руки. Один из братьев остался у тлеющего костра, держа на коленях копье и прислушиваясь к звукам. Второй улегся рядом с Хромым. Закрыв глаза, я провалился в чуткую дремоту.
Летящие в меня стрелы, отчаянными рывками, чувствуя, как у меня едва не лопаются и рвутся мышцы, уворачиваюсь от них. Справа и слева от меня смутные тени рвутся, как и я вперед, навстречу стрелам. Бегущего впереди сносит ударом стрелы мне под ноги. Перепрыгивая его, вижу как из-под маски выплескивается кровь. В прорези своей маски вижу смазанные скоростью силуэты лучников. Огромные, выше меня раз пять, они невероятно быстро бьют в нас стрелами, одного за другим сбивая моих спутников. Еще через мгновение я остаюсь один. Понимаю, что это конец, продолжаю бежать к ним. Все замедляется. Я рывком ухожу от одной стрелы, отклоняя голову, пропускаю еще одну. И следующая с хрустом ломает мне ногу, опрокидывая И уже летя кувырком на песок, чувствую как мне в спину входит еще одна. Боль. Темнота.