Но вначале был совет. Дойдя с берега до лагеря, который кипел от пытающихся собраться и выполнить все порученное орков, сели у ближайшего шалаша. Не глядя глотая все, что мне притащила Ая, по быстрому рассказал Старшим, что я узнал от пленника. После чего плотно озадачил Урту и всех его родичей.
— Урта, мне нужны ваши глаза у острова. И днем и ночью. И не только там, но и дальше до самой их пристани. Даже если они чихнут, вы должны это знать. И это должен буду знать я. Как можно быстрее. Каждый день. Бери всех своих и это не все. Спроси Чаду, как мы туда шли, мне нужно быстрее. Мне нужно, запоминай, место, где можно держать пятьдесят воинов, сам считай, сколько это будет в руках и пальцах, учись быстрее считать. Еще раз — место, где будут жить пятьдесят воинов, и до острова им будет не больше четверти дня ходу. А желательно и меньше. И само собой их не будет видно и слышно с острова. Там они будут жить, есть, спать. Все что для этого нужно, у тебя есть? Чего не хватает — скажешь. Думай. Еще собери все свои лодки, и наконец скажи мне, сколько вы сможете перевезти за раз. Сначала собери, а потом скажешь. Еще хорошая новость для тебя. Чада, иди сюда. Урта, у тебя хорошие воины, они мне хорошо помогли. Этот топор ваш. Следить за ним будет Чада, а то ты ведь его отберешь, не ври, обязательно отберешь. Так вот — носить его будет Чада, заслужил. На вот тебе нож, а то ты от зависти зубы себе раскрошишь. Делай весла, делай лодки, делай, что хочешь, но вы, если скажу, должны быстро перевезти на тот берег наших воинов. Всех, что у нас есть. Иди.
Проводив глазами убегающих Болотников, повернулся к дымящемуся от зависти Хруузу.
— Хрууз, даже ничего не говори, у тебя все на лице написано. Вы как щенки бабочку поймавшие, передеретесь из-за нее и ее порвете. Ая, где там сумка моя? Держи этот нож, Старший. Люди богатые, у моего было два ножа. Этот большой.
Почерневший от удовольствия Хрууз полюбовался на подарок и, спрятав его под накидкой, посмотрел на меня. Я жестом отправил всех, кто был рядом подальше.
— Спасибо, вождь. Но топор, сколько им здесь сделать можно.
— Знаю. Но там он нужнее, поверь. Следующий твой. Но давай о другом. Кузнец. — Хрууз дернулся и посмотрел по сторонам.
— Я даже не знаю, Хозяин, радоваться или по тихому зарезать и прикопать его. Пойми, даже в преданиях нет упоминания о такой добыче. Говорят, что есть кузнецы в Бооргузе Червя. Но и то, их никто не видел. Я не знаю, сколько он может стоить. И что с нами сделают, если о нем узнают. Пленник — человек, редкость. О тебе и так теперь песни слагать будут. А уж с такими умениями. Нас всех вырежут — свои же, соседи. И кстати, о соседях. Если мы затеваемся воевать, то может и их позвать?
— Значит, и не будем об этом говорить. Я поручаю его тебе. И я, похоже, знаю, что нам с ним делать. А с соседями сами решите. Пойдем, — поднявшись, мы молча дошли до шалаша с пленником. Разогнав зевак, мимо вскочивших охранников зашли внутрь.
Мрачный Тревор сидел в углу, уткнувшись глазами в циновки пола. Молча посмотрев на нас, опустил глаза. Усевшись на пол перед ним, я посмотрел по сторонам. В углу стоял туесок с водой и плетенка с лепешками и вяленой рыбой, по виду нетронутые. На мою вопросительно приподнятую бровь, вскочивший при нашем появлении орк охраны, отрицательно помотал головой.
— Сделай так, чтобы наш разговор никто не слышал. И вы тоже, — орк кивнув, вышел из шалаша. Подождав немного, я позвал пленника.
— Трел, посмотри мне в глаза.
Он поднял на меня свой взгляд и, помедлив, произнес.
— Меня зовут Тревором, — помедлив, добавил, — Хозяин.
— Я знаю, как тебя зовут люди, человек. Но я орк и у нас зубы разные, — наклонившись к нему, я оскалился, заставив его шарахнуться к стене, — так что я буду звать тебя, как мне проще. И потом, у нас такие длинные имена надо заслужить. Как тебе здесь рады, ты уже понял по встрече на берегу. Между тобой и котлом только я. Да и так, у нас ты что-то делаешь полезное или из тебя сделают что-нибудь полезное. Назад тебе, насколько я о вас знаю, хода нет. За то, что ты мне рассказал, тебя должны повесить или отрубить голову?
— Повесить, — Трел опустил голову.
— Значит, я прав. И я здесь, чтобы тебе помочь. О свободе, по крайней мере сейчас разговаривать рано. Но вот наладить твою жизнь, как ТЫ будешь жить здесь, зависит только от тебя.
— Что мне нужно делать, — он недоверчиво посмотрел мне в глаза, — Хозяин.
— Можешь не называть меня так, когда мы одни, — он покосился на Хрууза, — это Старший рода Хрууз. Можешь не бояться его. А что делать тебе, ты ведь кузнец?