Я молча смотрел на него. Поежившись, он продолжил.
— Я виноват. Не разглядел, что этот Варатан тебя за опасного противника не примет. Виноват. Но я не предатель, я понимаю что после тебя мне нож в брюхо сунут первому.
— Хрууз, к тому, что ты сам сказал, я ничего добавлять не буду. Мы друг друга поняли. В этот раз. По урукам я подумаю. Что еще ты хочешь сказать?
— Да. Мы тут собрали много разных вещей, и Даритай сказал, что для людей они очень важные. Вот, — он, встав, положил мне на колени глухо звякнувший мешок, — там их много.
Я раскрыл горловину, множество круглых и плоских пластин. Зачерпнув горсть, поднес ее к лицу.
— Посвети мне, — Хрууз принес от очага горящую головню.
В свете мерцающего огня горсть заблестела тусклыми отблесками от металла.
— Даритай говорит, они называются, — он запнулся, выговаривая незнакомое слово, — деньги. Говорит, за них можно купить, что угодно. Не понимаю я их, что с ними можно сделать? А ты знаешь?
— Да, читал про них, — я отвлекся от рассматривания рисунков на пластинах, — все это деньги. А по отдельности каждая — монета. Это медная, это серебряная, а вот эта золотая. Ты, наверное, походи с Даритаем по складам, пусть тебе расскажет, сколько монет нужно отдать и каких за разные полезные вещи. Ну и сколько какая работа стоит. Пригодится это или нет, а знать надо.
— Ага, хорошо, — он явно загорелся новой загадкой, — я тогда пойду?
— Пойдешь, конечно. Только ответь мне, что у нас с Трелом получается, ты знаешь, чем он занят?
Уже вставший Хрууз сел обратно и, подумав, ответил.
— Знаю, что делает, а вот зачем, не совсем понимаю. Сначала он ходил по ущелью, что-то искал. Где-то что-то рыл. Мы помогали ему. Если просил. А вот уже как третий день мечется у реки как испуганный заяц, ям понарыли, скоро лес посадить можно. В воду лазит, ныряет, землю со дна достает и на костре ее жжет. И сам, и охрана скоро в Болотники уйдут. Что-то нашел и скакал вокруг костра, орал и прыгал. Мне гонца прислали, спрашивают — может заболел? Мы-то людей мало знаем, у них так бывает? И чем лечить его? Убереги нас Темный от такой напасти, а вдруг помрет, где мы еще и когда такого отловим?
— Я тоже не знаток их, только то, что написано. Так что отправляй гонца, пусть везут его сюда, со сбережением. А то припрут связанного и поломанного. Есть у меня мысль, что да как, но пока рано еще говорить. Ты ушами не шевели и морду не морщи, может оно, а может и не оно. Так что гонца сегодня отправь со словами, что зову я его, в добыче отобрать то, что ему нужно для работы будет. И ответ держать, что находил и накопал. Ясно?
Выпроводив Хрууза, пошел посмотреть на Грыма, попутно озадачив Тзя поздним ужином. Заодно позвав на него и обеих лучниц. Участие в нем приняли Тзя и Ая с моими посыльными. Разговор как обычно у орков завязался после еды. Ая и Тзя не удержались от хвастовства с демонстрацией новых вещей и нашли полное понимание в слушательницах. Клевавших носом посыльных я отправил спать, вбежавший к нам ошарашенный Хрууз увел меня на улицу и буквально заплевал мне ухо, рассказывая, что, оказывается, можно купить на деньги. После чего махнул в темноту. Из-за угла вышла пара орков, тащивших немаленький сундук.
— Это я все деньги собрал. Пусть у тебя на хранении будет. Если он и правда столько стоят, я сам на них спать буду.
— Хорошо, пусть лежат. А их что, полный сундук?
— Этот короб сундуком зовут? Не, не полный, он самый крепкий.
— Ладно, тащите его, я пока стражу проверю.
Вернувшись, застал в землянке самочий совет. Полтора десятка самок и еще трех как-то затесавшихся в их компанию женщин, дружно и громко что-то решали, мастерили и обсуждали. В свете ярко горевшего очага, толкаясь и переругиваясь, они что-то шили, рвали, примеряли, показывали. Из руки в руки передавались одежда и инструменты, посуда и продукты, над очагом висели несколько разномастных котлов, в которых варилась не только еда, судя по запахам. При этом они что-то жевали и периодически по очереди прикладывались к здоровенному кувшину, гулявшему по рукам. Потянув носом, я еще больше удивился, поняв, что это трофейная брага.
Массивные и высокие, несмотря на свою худобу уруки, не уступающие им в росте людские самки, невысокие и сутулые Болотники, коренастые Дикие, все они что-то дружно решали, и обсуждали, не испытывая похоже никаких проблем своего разнообразия и различия языков.
Посмотрев на них, по полатям обошел этот совет и нырнул к себе. Еще через минуту я уже спал, привычно перед этим положив клинок под руку.