Махнув рукой Урте, в сопровождении своей свиты я побежал догонять ушедших вперед своих орков.
К Воротам рода Урук мы добирались больше шести часов. Шедшая впереди Таур беспокойно оглядывалась и принюхивалась, на мой вопросительный взгляд только пожала плечами и ускорилась.
Вся долина до Болота была буквально выжжена и выкорчевана. И так не слишком густые рощи были вырублены и старательно сожжены. Текущая с гор, узенькая речка засыпана углями и камнями. Растущие по ее берегам ивы выкорчеваны и сожжены, с особым старанием.
Нам встретились несколько пересохших русел родников и ручьев, впадавших в речку. Таур на ходу пояснила жестами, что они разорены и завалены камнями.
Подойдя к заваленному камнями входу в Ворота на два полета стрелы, она остановилась и с беспокойством стала вглядываться в гребень стены.
— Как они по вам прошлись…
— Да, в этот раз они почти нас убили, — продолжая всматриваться в стены, Таур медленно цедила слова, — Охотники даже смогли подняться на стену. Мы их скинули, но нам это очень дорого стоило. Очень. Егеря, стоя у них за спинами, дотянулись до всех.
— И до тебя? — кивнув, она ткнула в затянувшийся шрам у себя на боку и еще один, на ноге.
— Мы взяли с них плату кровью и жизнями. Но когда они откатились, на стене драться могли с десяток воинов. Углук мог стоять только потому, что его со спины держали щенки. Я уже готовилась петь последнюю песню, — она оскалилась и тряхнула головой, — но они не полезли больше, а стали рубить деревья. И мы поняли, что еще поживем немного.
Кивнув ей, я прошел немного вперед и внимательно оглядел Ворота рода.
В этом месте ущелье сужалось и почти замыкалось двумя невысокими утесами, оставляя между ними проход в три десятка шагов, сейчас заваленный по самый вверх камнями и скальными обломками. По самому верху получившейся стены тянулась выложенная из плоских камней, скрепленных глиной, невысокая ограда. Я никак не мог разглядеть, как подниматься на стену. Из-под нее, сквозь завал, лениво текла речка. Над одним из утесов поднималась вверх на десяток шагов корявая наблюдательная вышка, связанная из нескольких бревен, и сейчас пустая.
— Таур, там у вас живые есть?
Напряженно прислушиваясь, она не очень уверенно кивнула и, еще немного помедлив, запрокинув голову, пронзительно заверещала.
Звук ее голоса, поднявшись до пронзительной и режущей слух ноты, оборвался и заметался эхом в ущелье, возвращаясь и повторяясь.
Мы все замерли, прислушиваясь. Затихло уже эхо. В наступившей тишине стало слышно, как журчит вода, пробиваясь сквозь вал и переливаясь на перекатах. Пронзительно крикнула птица в окружающих скалах, вздымающихся ввысь над утесами Ворот стен ущелья.
Стоящая рядом со мной, тискающая свой нож Таур скрипнула зубами и стала стремительно сереть лицом. Мои орки стали сочувственно переглядываться и пожимать плечами, кивая на сгорбившуюся лучницу.
Она повернула ко мне посеревшее от горя лицо, с прокушенных губ, ей на подбородок текла кровь. Не замечая этого, она попыталась что-то сказать и все никак не могла из себя вытолкнуть ни одного слова.
И в этот момент, с гребня ей ответили таким же криком, только более тихим и слабым.
Дернув головой, она качнулась, но устояла и, с трудом переставляя ноги, пошла к стене. Мы потянулись за ней.
Догнав ее, протянул ей флягу, из которой она не глядя отхлебнула и, благодарно кивнув, вернула мне.
Отвернувшись, украдкой вытерла лицо и пробормотала.
— Успели.
— Это хорошо, как подниматься будем?
— Сейчас нам веревки скинут. По-другому никак. В набег-то мы Ворота завалили, а вот обратно раскрыть уже некому было. Пока раненые оклемались, уже и голод пришел.
На гребне стены появилось несколько фигур, которые, вяло двигаясь, столкнули к нам насколько связанных из волокон какого-то растения канатов.
Упрямо тряхнув головой, Таур полезла первой, а меня всей толпой оттеснили от них, и забирался я уже во второй волне верхолазов.
Нас там встретило с полдесятка самок и самцов уруков, настороженно глядевших на моих воинов.
Я уже привык к недокормленному виду орков предгорья и Болота, но эти были самые заморенные. Потухшие глаза, замедленные движения, дрожание рук, продолжавшие крепко сжимать оружие.
У обоих утесов, на самой стене были выложены еще две стенки, перегораживающие ее, и я почувствовал, что там притаились еще две группы уруков. От них пахло тревогой и слабостью. Я слышал, как там скрипят тетивы и переступают готовые броситься в последний бой отчаявшиеся орки.