— Ты знаешь то, что мы думаем. Ты шаман?
— Таур, я не шаман. Я просто подумал. Как бы я делал. Будь я на вашем месте. Это просто.
— Ты нас убьешь?
Мои Старшие начали подниматься, вытаскивая оружие, сзади лучниц выросли орки дежурного десятка. И не только они. Оскалившись, Хрууз зашипел.
— Уруки, вы уже один раз нарушили законы гостя, сейчас мы можем убить вас, по праву.
Аату, медленно потянулась рукой к ножу, ей в шею сзади уперлось сразу два копья. Не шевельнувшаяся Таур, с усмешкой посмотрела на соседку и подняла глаза на меня.
— Все правильно, вы в своем праве.
За спинами у них началась возня и сквозь толпу орков протиснулся Грым, на него сразу нацелились несколько копейщиков. Обхватив опорный столб кровли, он просипел.
— Вождь, прости мне долг, хочу уйти со своим родом.
— Что вы все так спешите умирать и убивать. Будто кроме вас это делать некому. Аату, убери руку с ножа, все равно не успеешь. Все убрали оружие от наших гостей!
Дайте Грыму кто-нибудь сесть. Уруки, я вам напоминаю, вы наши гости. И всем остальным. Все на улицу. Собрать всех, будем говорить.
Через пару мгновений вся толпа, дружно развернувшись, повалила на выход.
Таур, встав, не спуская с меня глаз, развязала свой пояс и вместе ножнами отдала его стоявшему рядом с ней Хруузу. Аату повторила за ней. Поклонившись мне, вдвоем занялись отрыванием Грыма от столба и потащили его на выход, так как ложиться он отказался.
Мы остались со Старшими одни, стоя в проходе, молча чего-то ждали.
— Тзя, что они тебе вчера рассказали?
— Все плохо у них. Охотники не только все порубили, но и сожгли все, их ущелье — черная пустыня. Они месяц живут на треть рациона. Щенки не встают. Сосунки умерли все. Раненых не добили только в надежде на их мясо. Теперь будут резать.
— Сколько щенков?
— Когда они уходили, было сотни полторы, сейчас не намного меньше. Уруки их кормили до последнего. Что ты хочешь сделать?
— Увидите, идите к остальным, мне нужно видеть и говорить всем.
Как только я вышел из дома, мне за спину пристроились пятерка из дежурной стражи, Ая и посыльные.
В меня сразу впились сотни глаз. Стоящая у закрытых ворот толпа орков в молчании ждала. Изобразив каменное лицо, неторопливо пошел к ней. При приближении стало понятно, что она совсем не однородна. Орки стояли отдельными плотными группками, как они привыкли жить. Верхние и нижние Дикие, Болотники и несколько кучек мне еще не известных и незнакомых орков, и Диких, и Болотников.
Разница была в том, что мои были поголовно вооружены и уже привычно разбились на десятки.
Подойдя ближе, я по раздавшемуся проходу прошел к воротам. У самих ворот, почти касаясь их спинами, стояли лучницы и Грым. В толпе я заметил и лица Даритая с его женщинами. Сбившись в плотную кучку, они с опаской косились на соседей.
Рядом с уруками стояли и мои Старшие.
Встав перед уруками, я их внимательно оглядел. Таур все также хранила свою невозмутимость, Аату тоскливо оглядывала стоящих воинов моего рода и их оружие. Только Грым просто старался не упасть и не показать как ему плохо.
— Таур, у вас и правда полторы сотни щенков уже не встает?
На мгновение дрогнув лицом, она быстро собралась и кивнула мне в ответ, Аату, не сдержавшись, тихо заскулив, опустила голову, даже Грым, дернув головой, удивленно посмотрел на меня.
— Прошлой весной по ущельям прошли егеря и охотники, убивая и разрушая. Вы все смогли спастись. Если они придут еще раз, то сколько из вас выживет?
Орки молча ждали продолжения.
— Мы объединили три рода. Верхние, Нижние, Болотники. И пришли сюда, победили охотников и людей. Теперь те из них, кто остался жив, сидят в яме. А мы живы и сыты.
Через месяц сюда придет их вождь Ульрих, и приведет новых людей. Мы должны их встретить и победить. И я думаю, что победим.
Мои орки одобрительно заворчали. Из толпы шагнул отощавший до состояния щепки орк — Дикий.
— А егеря придут?
По толпе прошел гул.
— Может, придут. Егеря тоже люди. И у нас теперь есть, чем их встретить.
Заревев мне в ответ, мои вояки начали греметь оружием. Подождав тишины, я продолжил.
— Придут, не придут. Будем прятаться — убьют. Будем сражаться, тоже могут убить. Мы все лишь умрем, но сражаясь, а не прячась. И мы будем брать их жизни. Но мы можем, мы должны их победить. У нас только один выбор, если хотим жить — победить.
Мне в ответ одобрительно взревели сотни глоток. В ровный рев самцов вплетались пронзительное улюлюканье самок. Грохот оружия о щиты. Шумели долго и с удовольствием. Разрядились орки от души. Пара тройка потасовок завязавшиеся среди самых распоясавшихся с удовольствием ликвидировались десятниками. Угомонившись, все опять уставились на меня.