Мать была серьезна и непреклонна, подросток быстро засунул себе в рот лакомство, не снимая листа, и быстро убежал в заросли острова, подхватив младших себе на спину. Самка же, войдя в воду по колено, села в нее и, дождавшись, когда ей в ноги ткнется голова большого сома, заговорила с ним, почесывая голову и сунув в рот ему лягушку из ближайшей корзины.
— Ешь, ты постарался. Отдыхай. Твои самки, наверное, тобою гордятся. Мальки будут большие и сильные. Вот только как мы их выкормим. Рук у нас мало, даже таких. Болото обидется, если уморим их. Придется вас выпустить в вольную воду. Мои не прокормят вас.
Поднявшись из воды, повела плечами и пошла по тропинке вглубь острова, неся на спине тяжелую корзину. В полусотне шагов от берега у каменистого склона стоял грубый навес из неошкуренных стволов деревьев, прислоненных к склону и обложенных привезенным из других мест дерном.
Около него, на вытоптанной площадке в десяток шагов, возились щенки, по очереди бросая в очищенный от камней глиняный язык склона короткими дротиками с деревянными остриями. Подросток, посадив в тень малышей, руководил учебой, молча, знаками показывая и объясняя. Посмотрев на него, самка отошла в сторону и сев у входа, стала сучить из высушенных болотных трав тонкие пряди, сплетая их в веревку с основой из ивового корня. Этим она занималась почти до вечера, периодически отсаживаясь в ползущую тень. Щенки тоже не стояли на месте, постоянно что-то делая и таская. Ближе к вечеру они дружно помогли ей собраться на очередную рыбалку и, разбившись на команды, они все расплылись и разбежались по своим местам.
Подремав в уже знакомом нам убежище под ивой чуть больше часа, надев свою сбрую, вышла на ночную рыбалку, заменив копья, парой плетенных из растительных волокон сачков. Добравшись до намеченного ею места, опустила в воду голову и, попробовав ее на вкус, довольно оскалилась. Тихо опустила по обе стороны лодки плетеные корзины и подождала, пока они наполняться водой. Потом подвесила себе под навес маленькую коробочку, завернутую в листья. Распутав их, открыла искусно сплетенную из тончайших волокон клетку с засветившимися в ней светляками.
Замерев, стала внимательно наблюдать за движением под водой. На свет стали собираться жители реки, поблескивая в мерцающем свете чешуей, затанцевали свой танец в поиске пары. Подведя под плотный клубок сбившихся вместе рыбешек свои сачки, самка медленно подняла их к поверхности, отрезая от свободы, и перелила в корзины. И вновь повторила это, пока ее светляки, устав, один за другим не погасли. Накрыв корзины крышкой, завела свою лодку в короткую заводь и немного подремала, чутко поводя ушами. Накормив щенков трепещущей рыбой, погребла в другое место.
По только ей известным приметам найдя установленные ловушки, освободила их от пойманных обитателей реки. Рыба, раки, еще непонятные и странные существа, все они находили свое место в ее лодке, кто в живом до времени виде, а кто был разделан и частью съеден сразу после поимки.
Ближе к рассвету, возвращаясь к своему острову, она вдруг замерла и, стряхнув с себя сонный вид, встревоженно оскалилась. Встав в полный рост, поставила торчком уши и громко принюхалась. Еще больше оскалившись, села и быстро заработала веслами. Влетев в проход к своей заводи, остановившись, вбила одно из своих копий вглубь зарослей и засунула туда корзину с щенками, мимолетно погладив их шерстку и старательно укрыв ее. Сняла с себя навес и, поведя плечами, положила себе в ноги поудобнее копье, смотав на древко петлю для рыбы.
Выйдя в заводь, скрежетнула зубами, на пляже лежали лодки ее щенков и еще одна, большая на лапу орков. И у воды ее ждали темные фигуры в плащах и шляпах, с копьями, боевыми, большими копьями, с блеснувшими металлом остриями. Стояли и молча ждали ее. Мысленно прокляв все и всех, подгребла к пляжу и не спеша уложила весло на днище лодки, не спуская глаз со стоящих орков. Дернув ухом, крепче сжала свое копье, к ней шла пара чужих и ее приемный сын. Ур шел сам, его не волокли или вели. Потому глубоко вздохнув, она выбралась на гальку и замерла, выпрямившись и замерев.
Прибывшие орки подошли к ней и остановились в паре шагов, Ур выглядел на удивление спокойным. Стоявший впереди орк снял шляпу и поморщился на солнце, что начало подниматься из-за Стены, вытянул вперед руки в формальном жесте приветствия.
— Рад видеть тебя, Суйта. Поговорим? Я гость?
— Чада, мы родня, ты гость. Говори.
— Болото велико, а нас мало. У нас есть вождь.
— Ваш вождь. Не мой вождь.
Чада кивнул головой и один из его спутников, шагнув к своей лодке, поднял из нее связку слегка подвяленой рыбы.