Покрытая с ног до головы пылью Ирука, смотрела на них черными, бездонными глазами, сверкающие животной яростью на разбитом от падения лице.
А уж когда она открыла рот, вспоминая это бывшие там члены семьи Драго смущенно краснели и тихо на ухо повторяли крякавшим от восхищения слушателям приблизительное содержание. Но и этого было мало, прыгнувшие вслед за ней через чужой забор ее братья и отец, едва с ходу не наломали бока хозяевам, разглядев в каком виде стоит в углу их сестра и дочь. Вломившиеся хотя бы и через ворота женская часть семьи Ируки добавили им громкости и темперамента. Очень скоро здесь был весь поселок, громко и импульсивно выяснявший все тонкости произошедшего. Стоявшая все также в углу Ирука была всеми забыта. В общем гаме, среди таскавших друг друга за трещащие рубахи мужиков, орущих и частично сцепившихся женщин и девок, только она молча сидела на земле, прижимая к себе два мохнатых недоразумения, что сейчас плотно обхватили ее лапками и спрятали морды в ее измазанной и разорванной рубахе. Прижавши уши, они прятали лица и тихо дрожали, прислушиваясь к ее тихому голосу, выговаривающему корявые рычащие слова. Наконец, наоравшись, Дара протолкалась через толпу и, увидев эту картину, вновь перекрыла голосом весь шум. Обернувшиеся на ее крик люди, тоже замолчали и, столпившись, замерли в нескольких шагах от этого клубка.
— Ирука, дочка. Ты можешь отцепить от себя это??
Та отрицательно покачала головой, женщины охнули, а мужчины заозирались, выглядывая, где же лежит дреколье, что они побросали в преддверии драки на кулаках.
— Вы их пугаете.
— Да что это за зверь-то такой? — жена Драго хлопнула себя по бокам, — кто хоть знает, что это такое??
— Это орки, тетя Вита, только маленькие, дети.
Все услышали как у ворот курица, стучит по брошенной щепке, пытаясь выковырять из нее жука. Так стало тихо. И у большей части взрослых смертельно побелели лица. Через мгновение во дворе стало просторнее, и осталось две семьи участников, соревнующихся в оттенках серости лиц.
— Дочка, а ты не путаешь, это точно орки??
— Это маленькие орки, дети тех, что у нас на дворе живут. Они уже близко.
Ее отец мотнул головой и принялся распоряжаться.
— Забирайте всех из дома и идите в мой. Не спорь, хоть сегодня.
Он плавно надавил взглядом соседа, и тот, помедлив, закивал головой. Большая толпа кинулась со двора, оставив одинокую фигуру отца Ируки и ее саму со все еще не отпускавшими ее щенками.
— Тебе не больно? — отец сочувственно кивнул дочери, рассматривая крохотные коготки, что так цепко держали его дочь.
— Нет, папа. Они не хотят делать мне больно.
— Сможешь им объяснить, что это вышло случайно?
— Я постараюсь, только они могут и не понять.
— Как это? — но ответить она уже не успела.
По дороге за оградой быстро отстучали приближающиеся шаги и через нее как ветром перенесло мохнатую фигуру. Прокатившись кувырком по земле двора, она превратилась в стоящую с копьем в руках, оскаленную в страшной гримасе Унаа. Короткими рывками дергая головой, она оглядывалась, шумно принюхиваясь, и подпрыгнула почти на половину длины копья вверх, услышав тихий писк. Что-то прорычав, она замахнулась копьем и забилась в руках прыгнувшего вслед за ней через ограду воина ее семьи по имени Ракх. С трудом удерживая скребущую когтями землю двора самку, он что-то ей втолковывал, быстрой скороговоркой шепча в ее прижатое ухо. Через мгновение она обмякла и, вытянув губы трубочкой, тихо позвала щенков.
Подняв ушки, они ее выслушали и, дружно заглянув Ируке в глаза, что-то прочирикали. Она кивнула, и пушистые зверьки, почти бесшумно стелясь над землей, на четырех лапах перебежали к матери и приникли к ней. Стряхнув с себя Ракха, она села на землю и прижала к себе щенков, обнюхивая и ощупывая их, при этом тихо что-то ворча и поскуливая.