-Вот как? – поощрительно пробормотал Севка, лихорадочно оглядываясь.
-Путей к отступлению нет, – с сочувствием глядя на парня, повторил Никита. – Каждая минута твоего пребывания на Кьяре медленно, но верно гробит этот мир, мир твоих друзей, твоих детей. Ты ведь этого не хочешь? Но ты – источник магии, дестабилизирующий фактор. Тебе нет места в этом мире. Поверь, я говорю правду.
Севка посмотрел на китежанина и поверил. Ему показалось, что и сам он в последнее время что-то такое чувствовал. Так вот что означали слова Великого отца! Мясоедов устало кивнул и уселся прямо на сырую землю под деревом, немного похожим на сосну-сельвойей.
-И какой же у меня выбор? – почти не сомневаясь в ответе, спросил он. Ответ оказался вполне ожидаемым.
-Ты должен покинуть Кьяру или умереть, – недрогнувшим голосом ответил патрульный. – Надеюсь, ты не собираешься делать глупостей?
-Не собираюсь, – угрюмо подтвердил Мясоедов.
-Тогда пойдем в звездолетку, поговорим, – предложил Никита.
Перед Мясоедовым распахнулся люк, и он с тяжелым сердцем вошел в серебристый корабль. Желания опять сбывались не вовремя, и совсем не так, как когда-то мечталось.
Глава 23
Три дня на войну
Не доверять друзьям позорнее, чем быть ими обманутым Ларошфуко. Максимы
Внутри звездолетка сначала показалась совершенно пустой, но Никита хлопнул рукой по стене, нажимая невидимую кнопку, и в центре образовавшейся комнатки прямо из пола вырос небольшой журнальный столик и два удобных кожаных кресла. Бесцеремонно усевшись в одно из них, Мясоедов прямолинейно спросил:
-Ну, и чего ты меня сюда притащил? В лесу нельзя было все объяснить? – его мучило подозрение, что обратного пути уже нет. Ответные слова Никиты немного успокоили.
-Нам нужно серьезно поговорить, – сказал китежанин. – А звездолетка не связана с объяективным сременем Кьяры. И сколько бы ты здесь не пробыл, вернешься точно в тот момент, когда вошел. Ага, значит, он еще может вернуться!
-Понятно, – обнадеженный, Севка поинтересовался: – Куда вы меня хотите переместить? Вернете домой, обратно? – Он хотел было попросить, чтобы его отправили в будущее, но вовремя прикусил язык: похоже, с его желаниями тут не слишком считались.
-Я же сказал, что выбора нет, – снисходительно ответил Никита. – И никуда мы тебя переместить не можем. Куда бы мы тебя ни отправили, там сразу же появятся люди Миклоша и вернут тебя обратно на Кьяру. Ты для них просто находка – естественный дестабилизирующий фактор, который позволит уничтожить этот мир чужими руками, без дополнительного вмешательства. Понимаешь?
-Нет, – честно признался Севка. Интриги неведомого Миклоша не слишком волновали, хотя с этим, конечно, придется разобраться. Позже. Куда больше сейчас беспокоила собственная судьба. – Но есть ведь какая-то альтернатива немедленному уничтожению. Что ты мне можешь предложить?
-У тебя есть только один путь, – объяснил Никита. – Ты должен стать китежанином, одним из нас. Нам ты подходишь: насчет работы уже в курсе, соображаешь быстро, дерешься неплохо, опять же, магия. Пройдешь спецподготовку – и пожалуйте в патруль. Мы с ребятами решили, что сможем взять тебя в свою тройку. Уживемся. А если ты будешь работать в ГСП, Миклош тебя не достанет.
Как альтернатива немедленной смерти, предложение звучало неплохо, и прежде, до встречи с орками, Мясоедов не колебался бы ни секунды перед тем как дать ответ. Но сейчас смутные надежды и сожаления заставляли медлить, тянуть время, как будто промедление могло еще что-то изменить.
-А чем собственно занимаются китежане? Почему «китежане»? – поинтересовался он, вываливая сразу все накопившиеся вопросы, или, по крайней мере, самую важную их часть. – Что значит ГСП? И почему Миклош старается вам помешать? Зачем ему нужно уничтожать Кьяру?
-В двух словах не ответишь, – вздохнул Никита. – Но ты прав. Тебе нужно узнать все сейчас, по крайней мере, в общих чертах. И не потому, что ты можешь принять другое решение, а оттого, что пока тебя слишком легко могут обмануть наши соперники, просто по неведению. Что ж, слушай!
Севка устроился в кресле поудобнее и пожалел, что нечего выпить под разговор. На столе немедленно появилась чашка кофе, и Мясоедов мысленно признал, что в жизни патрульного, несомненно, есть свои приятные стороны.
– ГСП – это «Галактическая Служба Перемещения», – начал Никита, перед которым на столе появилась бутылка с желтым тоником. Патрульный задумчиво повертел ее в руках, но открывать не спешил, продолжая рассказ. – Мы – один из отделов галактической службы истории. А «китежане», потому что неофициально нас зовут – ГСП «Спасите Китеж!». Затонувший Китеж – любимая заморочка нашего шефа, – пояснил Никита. – Он прямо-таки жаждет его найти и спасти, хотя пока не удалось даже отыскать следов. Конкурирующий отдел, отдел Миклоша, называется ГСС – галактическая служба стабильности. В обиходе – ГСС «Выживает сильнейший». Нас чаще называют китежанами, их – реалистами или дарвинистами.
-А в чем суть-то? – поторопил Севка, которого начали утомлять непонятные многозначительные названия.
-Ну, вот ты, например, историей не интересуешься, – сказал Никита. – Но, наверное, встречал в книжках рассказы о вопиющей жестокости, когда погибали целые народы или замечательные культуры. Ну, когда по вине испанцев погибли индейцы Южной Америки или там, цивилизация майя. Или, например, во время крестового похода на юге Франции, в Лангедоке, были полностью уничтожены альбигойцы, еретики – катары. Тогда погибла замечательная культура, давшая миру куртуазную поэзию трубадуров и труверов, был разорен богатейший край. Или вот у вас, на Руси – гибель славянской языческой культуры в Арконе на острове Руян, или тот же Китеж, святой град, ушедший в воды озера Светлояр во время татаро-монгольского нашествия. Понимаешь? Севка неуверенно кивнул.
-И что?
– Да то, что таких примеров тысячи не только на Земле, но и по всей галактике. Те же орки на своей планете вымерли, не выдержав конкуренции с менее свирепыми, но более разумными расами. Я уже не говорю про эльфов, которых истребляли все, кому не лень. Тебя никогда не возмущала историческая несправедливость? Ведь все погибшие культуры, расы и религии имели право на существование!
-Да я как-то над этим и не задумывался, – промямлил Севка, перегруженный всеми этими историческими трагедиями.
-Ты не задумывался, – согласился Никита. – А вот некий Богодан Приходько посвятил спасению альтернативных культур не одно собрание сочинений. И прославился настолько, что научный сектор Союза миров доверил ему руководство ГСП для доказательства его теорий. Теперь наш шеф, в просторечии «Владыка Неба», глава китежского отдела и фанат исторической науки, создавший проект «Спасите Китеж», начал проводить операции по поиску и спасению обреченных цивилизаций. Некоторые пришлось перемещать даже по несколько раз.
-И как, успешно? – заинтересовался Мясоедов.
-Сначала были сплошные провалы, – честно признался Никита. – Перемещенные цивилизации, по разным причинам, все равно погибали. Возникла даже теория генетической обреченности. Честно признаться, пока успешными оказались только два смешанных мира. Это Буян, моя родная планета, куда перемещали, не раздумывая, всех подряд: уж очень благоприятным оказалось ее место в пространстве, и Кьяра, где смешение перемещенных рас и народов дало прямо-таки удивительный результат. С Буяном Миклош ничего поделать не может: система Ярилы уже вступила в контакт с Землей и признана галактическим сообществом как ее колония, вернее, как объект протектората. А вот Кьяра!
-Кьяра уязвима, ясно. А Миклош, это значит…?
-Великий Отец. Так вот, насчет Миклоша. Понятно, – Никита заторопился, заметив, что собеседник откровенно заскучал, – что у Богодана сразу появились научные противники. И один из них, Миклош, пытается доказать, что обреченные цивилизации несут в себе зерно собственной гибели. Выживает сильнейший. А тот, кто не выжил, тот, значит, и не достоин жизни. Так появилась ГСС. Ну, сам понимаешь, дарвинисты, борьба за выживание и тому подобное. Для них прежде всего – галактическая стабильность.