незаметно зашел во двор, в глубине которого виднелась беленькая
хата, крытая камышом.
Условный негромкий стук в дверь.
— Кто там? — послышался мужской голос, сменившийся
надрывным кашлем курильщика.
— Вас зовут родственники,— ответили за дверью.
— Когда я должен явиться?
— Сегодня в двенадцать.
Дзинькнул железный крючок, обо что-то ударившись.
Дверь открылась. Партизан быстро прошел в сени, закрыл
за собою дверь.
— Нам надо в Прикумск. Расскажи, как безопаснее добраться
туда,— спросил он.
— А сколько вас?
— Четверо.
— Сидай, — пригласил бородатый хозяин.
Расположились подальше от окна. У печки.
Долго нашептывал хозяин, как безопаснее добраться до города
Прикумска. Неторопливо встал с табуретки, открыл дверь в другую
комнату, позвал дочь:
— Нюра, встань!
Накорми людей.
Через минуту перед гостем уже стояла на столе крынка молока.
Девушка подала буханку черного домашнего хлеба, соленых огур-
цов. Гость поблагодарил ее легким кивком головы. Поднялся,
попрощался с хозяином:
— Спасибо вам!
В скирде сена за домом ожидали три товарища. Один
из них, с большущими карими глазами, растянул добродушные
толстые губы в улыбку. Голодными глазами все трое
смотрели на хлеб.
...Комсомольцу Володе Кахнову надо было пробраться в
Ставрополь. Екнуло от радости Володино сердце — ему поручали
ответственное задание, а еще потому, что он идет в
свой родной город, к матери. Небось она выплакала глаза,
терзаясь от неизвестности за судьбу сына, о котором и знала
только, что где-то в партизанском отряде. Но было горько
попасть в родной город, когда в нем хозяйничали враги.
Володя сделает многое, чтобы не победил враг. Он дойдет
до Ставрополя. Правда, опасностей много: они на каждом
километре. Но он должен дойти!
Глухими тропами, минуя села, партизаны добрались до
Прикумска. Здесь нашлись надежные люди. Они помогли
дойти до Петровского. Трое остались в селе, а Володя Ках-
нов любыми способами будет пробираться в Ставрополь.
Ранним утром был в Андрейкином селе.
На стук вышел сам Андрейка. Увидел длинновязого парня,
нахмурился, недовольно спросил:
— Вам кого?
— Позови маму.
Андрейка молча исчез. Вскоре вышла Евдокия Антоновна.
— Что вам нужно?
— Приют и внимание.
— Для хороших людей, пожалуйста.— Володя заметил, как сразу
Подобрело лицо женщины.— Заходите,— пригласила она гостя в дом.
— Зовут меня Володей, тетя Дуся.
— Ты с каких мест будешь?
— Из-под Кизляра.
— Далеченько оттудова до нас.
А куда путь держишь?
— В Ставрополь.
Это слово будто магнит притянуло внимание Андрейки. Он было
уже рот раскрыл, чтобы спросить, не знает ли Володя Геннадия Голенева,
но, вспомнив наказ матери не вмешиваться в разговор старших, прикусил нижнюю губу и энергичнее начал крутить кукурузную ручную
мельничку.
— Хоть вы мне скажите, долго ли нам тут трястись от
страха, голодать и холодать?
Володя коротко ответил:
— Ско-ро!
— Спасибо за добрые вести.— Евдокия Антоновна повеселела.
— Ан-дре-е-й,— произнесла она звонким голосом,— иди
слей Володе.
Андрей, кажется, только и ждал этого приглашения. В
один миг он очутился возле гостя:
— Идемте в сени, помоетесь.
Зачерпнув деревянным черпаком воды из цинковой це-
барки, Андрей терпеливо ждал, пока Володя скинет рубаху.
Затем что-то вспомнил, осторожно поставил черпак на деревянную
крышку, плотно закрывавшую ведро, и полез под
лавку. Нашарил там жидкое зеленое мыло в стеклянной баночке,
протянул его гостю.
— А вы из Ставрополя? Да?— не удержался Андрейка
от расспросов.
Володя повернул мокрое лицо и добродушно улыбнулся:
— Ты был в нашем городе?
— Еще маленьким. Мамка на базар брала.
Володя хотел сказать, что и сейчас Андрейка не очень
большой, но зачем же обижать мальчугана! А Андрейка,
ободренный улыбкой Володи, продолжал расспрашивать:
— А вы не знаете Геннадия Голенева?
— Город большой, Андрейка, всех знать невозможно,—
Володя взял застиранное вафельное полотенце, которое ему
протянула вышедшая в сени Евдокия Антоновна. Она цыкнула
на сынишку:
— Ты все с расспросами. Ох, Андрей, какой же ты у меня
досужий. Ступай, занимайся телерь своим делом.
Андрейка шмыгнул в комнату.
Когда сели за стол, Володя спросил Евдокию Антоновну,
не идет ли кто завтра в город: с попутчиками безопаснее
было бы.
Евдокия Антоновна пообещала найти ему попутчиц.
— Может, там Геню встретите, передайте ему поклон от
меня,— не выдержал Андрейка.
— Сам передашь, сынок. Пойдешь с Володей, соли принесешь,—
Евдокия Антоновна ласково посмотрела на сына.
Ее голубые, как чистое небо, глаза застлало облачко. В душу
запала тревога. Если схватят Володю, не пощадят и Андрейку.
Но усилием воли отогнала мрачные мысли.
Когда совсем стемнело, Евдокия Антоновна куда-то отлучилась.
А утром протянула Володе справку о том, что он
служит в сельской управе.
У разрушенного моста бывшей туапсинской железной дороги
дежурили патрули. На женщин полицаи не обратили
внимания, зато Володю с Андрейкой задержали. Кто такие,
куда и зачем идете?
— Братишку веду в город, к доктору. Рвота у него частая.
Извелся бедняга.
— А сам-то ты кто? — недоверчиво щупая глазами 1<ах-
нова, спросил полицай.'
— Родня тебе по службе. В сельской управе служу,— и
протянул полицаям справку.
Андрейка начал странно икать.
Полицай и не читал справку, махнул рукой, идите, мол.
Володя взял за руку Андрейку. Когда патрули не могли
их услышать, рассмеялся:
— Ишь молодчина! Я уж испугался, когда ты начал
икать, думаю, может, он и вправду болен.
— Будешь молодчиной...— ответил Андрей.
На окраине города расстались. Володя показал Андрейке,
как добраться до улицы Подгорной, а сам заторопился
домой. Чем ближе к дому, тем тревожнее на сердце. А что,
если у них живут немцы? Им сразу же заинтересуются: кто,
откуда и зачем?
Володя решил не стучать, а вот так, сразу, войти в дом.
Он взялся за ручку двери, тихонько открыл ее.
Переступил порог. Никого. И, уже не таясь, прошел в
другую комнату. На кровати лежала мать. Не помня себя
Володя бросился к ней, обхватил ее за плечи.
— Сынок мой, родной! — мать трясущимися руками старалась
крепче прижать к себе сына.
— Мама, что с тобой?
—? Это пройдет, сынок. Все тот же радикулит.
Володя заботливо укрыл мать теплым одеялом, спросил,
кто за ней присматривает.
— Валя Зорина. Ты должен ее помнить. Когда ты оканчивал
школу, она переходила в седьмой класс.
—Ну как же, конечно, помню,— Володя встал, чтобы
снять с себя пыльный пиджак,— такая черноглазая, с длинными
пепельными косами?
— Да, да.— В голосе появилась тревога:— Откуда ты,
сынок?
— Мама, я ничего не могу тебе сказать, но ты не тревожься.
У меня документы хорошие.
— Ну, тогда запри дверь, помойся и переоденься.