— Вот я сейчас приведу себя в порядок,— весело говорил
Володя,— и поступлю в полное твое распоряжение.
— Но тебе нельзя выходить из дому!— Мать встревожилась.—
А кто же принесет воды, сходит на базар?
— Валя. Тебе все-таки лучше не показываться им на
глаза.
Володя на мгновенье задумался.
— В том-то и дело, мама, что мне придется показываться...
Перед вечером в доме появилась Валя Зорина. В синем,
наглухо застегнутом платье, она казалась особенно тоненькой,
подвижной. Молча уставилась на Володю черными глазищами.
— Не узнаете? — улыбнулся Володя.
Лицо девочки тронула еле заметная усмешка.
— Почему же? Вы, Володя, сын Елены Павловны. Она
только и говорит о вас.
...А в комнате Голеневых готовились слушать последние
известия. Андрейка, освоившись в новой обстановке, сидел
на табурете, засунув руки между колен. Геня включил приемник,
и Андрейка увидел, как за узким стеклышком загорелся
свет.
— Говорит Москва. Говорит Москва.— Мощный голос
диктора рассказывал о боях под Моздоком и в горах Кавказа.
Андрейка крепко стиснул пальцы и, не мигая, смотрел на
зеленый глазок.
Утром Геннадий провожал за город своего товарища.
Андрейка нес в мешке несколько килограммов соли, а в
ней — листовки.
— Я расскажу дома, как мы слушали Москву. Всем расскажу,
что скоро придут наши!
— Ты только поосторожней, глупостей не наделай,—
предупреждал Геннадий тоном опытного конспиратора.
Недалеко от полотна железной дороги Андрейка заметил
поджидавших его соседок.
— Ну, прощай, Геня!—Андрей высвободил руку, протянул
ее товарищу. Геня потряс ее и улыбнулся:
— Нет, до свиданья. Мы встретимся с тобой. Обязательно
встретимся!
Геннадий долго смотрел вслед уходившему товарищу.
НЕОЖИДАННАЯ ССОРА
Вечерело. От лучей солнца искрился снег, и яркие оранжевые
блики ложились на верхушки деревьев. Лохматые
лапы веток клонились от тяжести снега. Крепчал мороз.
Вдруг в тишину леса ворвался звонкий молодой голос:
— Ми-ша! А-а-у-у!
Эхо передразнило Геннадия, понеслось от дерева к дереву,
от поляны к поляне и, ослабев, где-то далеко замерло.
Голенев на ходу обхватил ствол ясеня, остановился. Щеки
его пылали. Из-под ушанки, сдвинутой на затылок, выглядывала
задорная челка.
Миша шел на лыжах, неуверенно опираясь на палки.
Ребята потихоньку направились к городу. Спустились
у дачи.
За деревьями увидели несколько десятков машин, возле
них возились солдаты.
Двое солдат в шинелях и пилотках приблизились к ребятам.
Один из них рявкнул, показывая на лыжи:
— Забралы!
Ребята не понимали, чего от них хочет немец.
Видя, что приказ не собираются выполнять, другой солдат
тряхнул Геннадия, с силой рванул палки из его рук. С
лыжами пришлось расстаться. Пошли пешком.
— Миша, давай сегодня ≪проверим≫ их работу,— со злостью
предложил Голенев.
— Конечно, им это так не пройдет! Сейчас понаблюдаем,
куда они ходят ночевать.— И сразу спросил:— Кто останется
первым?
— Я. Ты иди домой, Миша, потом сменишь меня.
Настала ночь. Мальчики проверили, все ли взяли: отвертка,
шило, граната — и начали опасный путь от Гениного
дома.
Отошли на небольшое расстояние и остановились. Нигде
никого. Неслышно подобрались к даче. Несколько минут
выглядывали из-за невысокого каменного забора. Где-то
внутри двора скрипели шаги. Машины чернели почти рядом.
Геня шепнул:
— Ты наблюдай, а я поработаю. Потом переменимся.
Миша в знак согласия кивнул головой. Геня полез.
Миша озирался по сторонам. На белоснежном фоне увидел
темную фигуру с автоматом и дал условный сигнал.
Патруль дошел до стены, круто повернулся. Миша нервничал:
пора сменить товарища, а он не возвращается. И всегда
этот Генька так: все сам! До боли в ушах вслушивался
Миша в ночные звуки. Час казался вечностью. Миша продрог.
Геннадий вынырнул из темноты неожиданно.
— Идем,— еле слышно сказал он,— я сам все сделал.
Продвигались поодаль друг от друга.
Ольга Ивановна услышала шорох на лестнице, встала,
провела рукой по постели сына и убедилась, что она пуста.
Тут же дверь открылась, и на пороге появились Геня и Миша.
Мальчики молча разделись. Легли вместе.
Ольга Ивановна заботливо подоткнула под них одеяло,
накинула на себя халат и стала сметать со ступенек снег—
следы ребят.
Постель дяди Коли не разобрана. Последнее время он
почти не жил дома.
...Утром Валя Зорина шагала посреди улицы и присматривалась
к номерам домов. Вот он высокий, двухэтажный, с
деревянной надстройкой под номером девятнадцать. Валя
вошла во двор и не успела открыть рот, чтобы спросить о
Голеневых, как сам Геннадий вышел ей навстречу.
— Геня, я пришла тебе сказать...
Геннадий предупредил ее жестом: молчи.
— Извини, но я не могу пригласить тебя в квартиру: дома
мама и другие. Пойдем на улицу.— Геня открыл настежь
калитку.
— Теперь говори,— попросил он, когда убедился, что
близко никого нет.
— Знаешь, к нашей соседке пришел сын. Он расспрашивал
про ребят, моих друзей, что остались в городе. Ну, я
рассказала. А когда назвала тебя, он переспросил почему-
то фамилию, и сразу... Валя заметила недовольный взгляд
Гени.—
Откуда пришел? Зачем? Ты знаешь? А если он работает
на них? — набросился на нее Геннадий.— Сказано, девчонка!
С первым встречным разболталась.
Валя растерялась на секунду, неожиданнно для самой
себя передразнила:
— Девчонка! Девчонка! У Елены Павловны сын не может
быть плохим! — Валя отстранилась от Геннадия и, став
в защитную позу, продолжала:— В такое время дружить
крепче надо! Понял? А если мы будем друг друга подозревать...—
Валя отвернулась.— Он, наверное, по заданию здесь
и хотел, чтобы ты пришел. А ты...
— Валя, не сердись,— виновато попросил Геннадий.
— Не сердись? А вот знакомить тебя с Володей я не буду—
не стоишь ты этого.
Круто повернувшись, Валя ушла от Геннадия.
«ЧЕРЕЗ ТРИ ЧАСА ОНИ ВЗОРВУТСЯ»
Шифрованная телеграмма из штаба фронта об отступлении
войск привела Шульца в бешенство. Он приказал усилить
вокруг города посты на случай налета партизан. Затем
созвал всех своих офицеров и приказал немедленно очистить
гестапо и тюрьмы: ≪Мелкую рыбку выпустить, крупную —
отправить к праотцам≫.
В последние дни все чаще открывались ворота гестапо,
откуда выезжала крытая машина — ≪душегубка≫.
Нина Васильевна дала Вадиму совет — собрать комсомольцев
и договориться, как спасать школу: гитлеровцы
собирались ее взорвать.
От учительницы Вадим пошел на Советскую улицу. У него
были еще и другие планы, о них он учительнице не сказал.
Вместе с Мишей пошли к Голеневым. На полпути встретили
самого Геннадия.
— Ребята, у меня идея!— И, понизив голос, Вадим поведал
ребятам свои планы.
— Немцы драпают. Комендант уже давно лыжи навострил.
А мы ему их подмажем — в машину подсунем мину за медленного
действия. Как? А?
Геннадий и Михаил замерли от восторга.