Он обхватил тонкое деревце и смотрел на военнопленных...
— Хэндэ хох!
Толя вздрогнул, мгновенно повернул голову в ту сторону,
откуда услышал окрик, увидел злобные глаза фашиста и дуло
автомата. Бежать! Но тут же понял: ≪Выпустит всю обойму,
и погибнешь, как воробей≫.
— Партизан? Ком,— гитлеровец ткнул его автоматом в
бок.
Анатолий пошел под конвоем на аэродром. Фашист подвел
его к офицеру, откозырнул и что-то сказал. Получив распоряжение,
он погнал мальчика к работающим военнопленным.
Немец сунул Анатолию лопату и заставил его вместе с
другими рыть яму для цистерн.
А у небольшого лесного оврага в это же время произошла
другая неожиданная встреча. Голубев, идя из лесу, увидел
неподалеку от разбитой легковой машины подростка. Он сидел,
пригнувшись к земле. Вязанка хвороста лежала у его
ног. ≪Это ж Геннадий≫. И, пожалев о ненужной встрече, круто
свернул на другую тропинку в лес.
Но Геннадий уже заметил его.
— Дядя Коля! Дядя Коля! — разнесся по лесу звонкий
голос.
Голубев досадовал. Не обращать внимания? Генька упрямый,
не отстанет. Николай Иванович остановился.
— Что же вы убегаете от меня? — Геннадий запыхался, с
подозрением смотрел на Голубева.
— А я не убегаю. Задумался, не слышал.
Они подошли к машине, кем-то брошенной во время эвакуации,
сели на примятую траву. Николай Иванович сорвал
травинку, взял ее в рот, как папиросу. ≪Сейчас будет допытываться,
зачем я здесь. Не скажу же я этому мальчишке,
зачем остался в городе≫. Голубев вспомнил, что было накануне
вторжения вражеских войск. Когда стало совершенно
очевидно, что гитлеровцы оккупируют Ставрополье, крайком
партии создал партизанский штаб. Руководители штаба подбирали
надежных людей. Одних зачисляли в партизанские
отряды, других оставляли для подпольной работы в городе.
Шесть групп для краевого центра. Шесть руководителей этих
групп.
Один из них — Николай Иванович Голубев.
— А почему вы не на работе? — спросил Голубева Геннадий.
— Как это почему? Отдежурил и тоже вот дрова таскаю,—
Голубев показал на свою вязанку.
— Дядя Коля, а здесь, в лесу, есть партизаны? — неожиданно
спросил Геннадий.
— Вот те раз! Зачем тебе они?
— Бороться!
— Ну, бороться-то можно по-всякому,— Николай Иванович
помолчал, а потом вдруг задал, как показалось Геннадию,
странный вопрос: — Ты знаешь, как можно сразу испортить
машину?
— Нет. А что?
— Иди-ка сюда.— Николай Иванович поднялся, подошел
к покосившемуся автомобилю и открыл капот:
— Трамблера нет, умно сделали. Трамблер — это сердце
машины. Вынь его, и она умрет. Смотри внимательнее. Вот
здесь надо отвинтить шурупы и вытащить трамблер. Эта
операция занимает не больше трех минут. Понял?
— Понял.
— Ну вот мы с тобой и друзья,— улыбнулся Голубев.
— Дядя Коля, а почему вы это рассказали?
— Почему, почему! Ты же не Алешка-почемучка? — Голубев
встал.— Ты вот что, брат, тебе спешить некуда, ты можешь
и не торопиться. А я пошел. Мне еще к одному знакомому
надо. Встретимся дома. Идет? — Голубев вскинул на
плечо вязанку дров и быстро пошел из лесу.
Геннадий смотрел ему вслед. Зачем понадобилось дяде
Коле рассказывать про трамблер? Будто Геннадию только и
дела, что трамблеры выкручивать... И внезапно осенила догадка.
Геннадий даже по лбу себя стукнул: ой, балда! Вот
же балда! Ясно ведь, зачем рассказал!
Весело насвистывая, вышел на дорогу. Радость погасла,
когда увидел колонну военнопленных. ≪Вот за них мстить, за
всех!≫ Неожиданно услышал знакомый голос:
—Голенев!
Всмотрелся.
—Анатолий?! Как ты попал сюда?
Анатолий рванулся к другу, но гитлеровец дулом автомата
вернул его на место.
Секунду Геннадий постоял, схватил хмыз и, держась поодаль
от пленных, заторопился домой. Задача была трудной — как выручить товарища?
«Я ПРОЙДУ НЕВИДИМКОЙ»
— Мишка, вот дураки мы с тобой. Ну, кто ищет партизан
в лесу таком, как наш? Это же кустарник,— Голенев сел на
пенек спиленного дерева.
Миша пытался что-то возразить, но Голенев и слушать не
хотел.
— Нет их здесь. Точно. Здесь гитлерюги шныряют. Здесь
же и Тольку схватили. Вот еще сообразил птицами заниматься.
Кругом немцы, а он — птиц... А знаешь, как потом из их
лап Тольку вырывали? Было дело! Нина Васильевна, учительница,
с Таней Соколовой к начальнику лагеря ходили,
целый час убеждали, что Толька никакой не партизан, а просто
птицелов. Думаешь, поверили? Как же! Домой к Тольке
ездили, коллекцию птиц смотрели. Ну, выпустили... Толька
теперь, знаешь, какой на них злой?!
— А кто на них не злой,— отозвался сердито Миша.
— Ну где же все-таки скрываются партизаны?—Геннадий
огляделся по сторонам, будто партизаны сию минуту должны
были показаться. Тишина. Никого.
Внезапно тишину перерезали автоматные очереди.
— Прячься, Генка.
Ребята, переглядываясь, долго лежали за кустами.
— Никого как будто...— опомнился первым Геннадий.—
Давай потихоньку проберемся и посмотрим. Может, партизаны.
Шли тихо, высоко поднимая ноги.
— Может, совсем и не партизаны,— усомнился в своем
предположении Геннадий.
— Ну вот проберемся через ров и домой дернем. Назад
через лес страшно идти.
Осторожно переступая, подошли ко рву. Геннадий сделал
последний шаг и... в ужасе схватил друга за руку. Михаил и
сам уже увидел такое, что запоминается на всю жизнь.
Не сговариваясь, пустились прочь от страшного места.
Дробно отсчитывая ступеньки, Геня вбежал в комнату.
Резко открыл дверь, столкнулся с матерью.
— Что с тобой? На тебе лица нет,— вскрикнула Ольга
Ивановна.
— Мама,— Геннадий обхватил мать руками.— Мама, там
людей расстреляли! И дети...— Геннадий разрыдался.
Сжав сына, Ольга Ивановна молчала.
Неожиданно со двора донесся детский крик. Геннадий
вздрогнул, вытер слезы. Бросился к окну. Во дворе страшно
кричал соседский мальчик: на нем горели брюки. Геннадий
схватил ведро воды и вылетел во двор. За ним Ольга Ивановна.
Матери маленького Лени не было дома. Ольга Ивановна
отнесла мальчика к себе.
Беды наделала Ленина страсть к коллекционированию. До
сих пор попадались только гайки, гвозди, коробки, железки.
Это были вещи в Ленином хозяйстве важные* но обычные.
Кто не видел гвоздя или, скажем, гайки? А тут попалась абсолютно
необычная вещица. Что это, Ленька не знал, но бережно
положил в карман. ≪Необычной вещицей≫ оказался
фосфорный запал. В кармане он воспламенился.
Ожог был сильным. Ясно, что без врача тут не обойтись.
И Ольга Ивановна послала Геннадия за врачом, которая жила
неподалеку. Правда, смущало одно обстоятельство — врач служила у немцев, но выхода не было.
Врач осмотрела ожог, села к столу выписать рецепт. Механически
открыла книгу ≪Отверженные≫ и вдруг гневно подняла
брови: в книгу был заложен портрет Владимира Ильича
Ленина.
—Как? Вы держите этот портрет? —она взяла двумя
пальцами листок.
Ольга Ивановна в упор посмотрела на врача и спокойно
спросила: