— Ничего страшного: в такую погоду хочется не спиртного, а горячего чая.
— Слава богу, его у нас предостаточно! — улыбнулась Кольцова, спросила, какой именно он предпочитает, и унеслась на кухню.
— Красивая у вас напарница. И, по мнению ее бывших работодателей, излишне резкая, непозволительно упрямая, невероятно скрытная и, конечно же, безалаберная. Правда, стоило копнуть поглубже, как оказалось, что они — скоты, каких поискать, а Ольга Ивановна — любящая сестра и не более.
— Так и есть… — спокойно подтвердил я, и мужчина виновато вздохнул:
— Я по ряду причин не умею верить людям на слово, поэтому проверяю все и вся. Проверил и вас, благодаря чему обрел стопроцентную уверенность в том, что вы не могли быть соучастником убийства Алексея, и теперь ваша бескорыстная попытка ему помочь вызывает тихую грусть и желание ответить добром за добро. Знаете, еще года четыре тому назад мой брат был самым светлым человеком на Надежде: он легко и непринужденно становился душой любой компании и радовался жизни так, что заражал своим счастьем всех окружающих. Но с тех пор, как он заподозрил супругу в неверности, свет его души сменился тьмой. Следующие года полтора Алексей жил одними детьми. Но Лиза, не занимавшаяся никакими делами рода, тихой сапой настроила их против него, и он, окончательно замкнувшись в себе, стал проводить в Пятне больше времени, чем дома. Само собой, забыл и о развлечениях. Хотя когда-то не мог жить без экстрима…
Тут в гостиную вернулась Оля, и Егор Александрович замолчал. Вернее, с благодарностью принял из ее рук чашку с черным чаем, взял обеими руками так, как будто пытался согреть ладони, сделал небольшой глоток, посмотрел в окно и грустно улыбнулся:
— Ненавижу осень, сезон дождей, шторма и холод. А Лешка любил все времена года и утверждал, что плохой погоды не бывает. Ну, а шторма просто обожал: выходил в море на одноместном гидроцикле и прыгал с волны на волну до тех пор, пока не отказывали предплечья.
К чему я все это рассказал? К тому, что сегодня утром я вдруг понял, как вас отблагодарил бы мой брат, будь он жив и знай, что вы купили себе дом у моря — он подарил бы вам свой «Шторм». Чтобы вы, как и он когда-то, беззаветно полюбили скорость, бескрайние водные просторы и ветер, бьющий в лицо…
Тут он сделал еще один глоток, очень тяжело поднялся на ноги и горько усмехнулся:
— В общем, можете считать, что я выполняю его последнюю волю. Катер вот-вот подвезут к КПП. Вместе с дарственной и всеми документами. На этом я, пожалуй, откланяюсь: простите, но вид из вашего окна вызывает слишком уж болезненные воспоминания…
…По утверждениям Дайны, Егор Александрович не играл ни в нашей гостиной, ни у КПП. Впрочем, я это и видел, и чувствовал сам: к примеру, передавая мне документы на зачехленный восьмиметровый катер, Феоктистов старался на него не смотреть, а если случайно натыкался взглядом, то либо багровел от лютой ненависти к жене брата, либо таращил глаза, пряча слезы. В общем, отказаться от этого подарка я просто не смог. И не смог спросить, что стало с этой тварью. Хотя хотелось настолько сильно, что я боролся с этим желанием даже тогда, когда «Урал», плавно тронувшись с места, повез своего хозяина к трассе. А потом огромный внедорожник пропал из поля зрения, и мне пришлось решать новую проблему — созваниваться с Треповым, выяснять, что нужно для того, чтобы завезти катер в эллинг, ждать полторы минуты, принимать вызов старшего смены службы охраны поселка, цеплять прицеп к «Порыву», встречать видавший виды темно-серый «Мастиф» и ехать за ним к месту, принадлежащему мне согласно договору купли-продажи коттеджа.
Сгружать «Шторм» в воду я не захотел, резонно рассудив, что это можно будет сделать и весной. Само собой, попытался заглянуть под чехол, но очень быстро понял, что задолбаюсь его расшнуровывать, поэтому понял лишь то, что корпус у моей новой игрушки черный, на носу есть небольшая «горбинка», а двигатели — водометные. Если бы не необходимость сгонять в Лукоморье, то вызвал бы к себе Олю, благо, от эллинга к каждому коттеджу, оказывается, вел подземный тоннель, и на пару с ней изучил подарок предельно добросовестно. Но планы на следующий день никто не отменял, поэтому я поблагодарил старшего смены за помощь и вернулся домой.
Убрав документы на катер в сейф, высушил волосы, переоделся, вышел в гостиную, заметил очень уж довольное личико Кольцовой и спросил, что ее так обрадовало.
— Нашла четыре Искры жара. «Семерку», «восьмерку» и две «десятки». Две последние — у одного и того же продавца в форпосте «Западный», а за первой и второй, если что, придется покататься.