Требовательно выгнутая бровь и серия жестов были поняты достаточно быстро, и Дайна раскололась:
— Да, эта девочка мне нравится. В разы сильнее, чем все твои бывшие, вместе взятые: они были самовлюбленными и самоуверенными пустышками с завышенными ожиданиями, а Ольга — цельная, состоявшаяся, битая жизнью личность, умеющая и любить, и ненавидеть, и брать на себя ответственность за тех, кто дорог, и ценить чужую помощь. Впрочем, ты это понимаешь ничуть не хуже меня. Иначе держал бы эту умничку на расстоянии и не берег ее, как зеницу ока…
В этот момент на ярких, чуть припухших губках «цельной, состоявшейся и битой жизнью личности» вдруг заиграла слабая улыбка, и у меня потеплело на душе. За компанию.
— Ты даже улыбаешься похоже! — сварливо заметила вредина и съехала с темы: — И это радует. В отличие от планов Докукина-старшего: после разговора с тобой он поручил помощнику приобрести коттедж по соседству с нашим. Для «любимого внука». Дабы тот сошелся с тобой поближе и к весне помог деду выйти на Максакову.
— Вот с-сука! — одними губами проартикулировал я.
— Угу… — поддакнул БИУС. И расстроил снова: — Что самое грустное, эти планы более чем реальны: внук Ольги Максимовны, Павел, уже купил коттедж в нашем поселке и собирается прикатить сюда на зимние каникулы на новой «Стихии». Если получится уговорить родителей, то на пару с сестрой. Кстати, эта парочка мне тоже нравится — я слушаю их четвертые сутки и еще ни разу не разочаровалась: они друг друга по-настоящему любят, проводят вместе все свободное время и решают любые проблемы сообща.
Я задумчиво расфокусировал взгляд и вспомнил Павла Демьяновича,
а Дайна подкинула еще немного информации для раздумий:
— Слово «любые» я использовала не просто так: позавчера вечером Павел три с лишним часа помогал Лизе разбираться в принципе решения квадратных уравнений и добился понимания, ни разу не показав и тени раздражения; после того, как уроки были сделаны, описал последнюю выходку своей девушки и с помощью юной советчицы придумал забавную стратегию адекватного ответа; внимательно выслушал откровения сестры, влюбившейся в какого-то певца, и, ни разу не улыбнувшись, пообещал выяснить все, что можно, о характере, привычках и интересах этого парня. А теперь оцени еще несколько фактов: у Лизы есть неограниченный доступ к банковскому счету брата; пароли на их телефонах одинаковые; в начале августа Павел расстался с некоей «сисястой красоткой» только из-за того, что та нелестно отозвалась о его сестре; если он дома, то девочка не засыпает, не дождавшись его визита в свою спальню и поцелуя в лоб, а любые попытки матери себя поцеловать встречает в штыки. И последний факт, который требует особого внимания: друзей-аристократов у Павла нет. Два его друга — из семей потомственных военных, а третий — из купеческих.
Я коротко кивнул в знак того, что понял и этот намек, затем вздохнул и разбудил Ольгу. Как и следовало ожидать, толком не успев прийти в себя, она страшно расстроилась и попробовала извиниться за то, что «испортила» вечер, выбрав не тот фильм. Пришлось перебивать и «лечить»:
— Солнце, плед на нас видишь?
— Да.
— Тогда включи голову и скажи, о чем говорит его появление?
Ей мгновенно полегчало, а во взгляде появились искорки сдерживаемого смеха:
— О том, что ты воспользовался представившейся возможностью законно пообнимать это роскошное тело?
Шуток на эту тему она себе раньше не позволяла, так что я опешил. Но только на миг. А затем контратаковал:
— Во-первых, я, в отличие от тебя, в привычке обнимать спящего рядом замечен не был. Во-вторых, мое тело ничуть не менее роскошно, чем твое. И, в-третьих, ты почему-то вынесла за скобки мою редкую самоотверженность. А моя рука, до сих пор нещадно вминаемая тобою в диван, кошмарно затекла!
Кольцова демонстративно заглянула под плед, задумчиво потерла носик и «сокрушенно» вздохнула:
— И ведь не придраться ни к одному тезису! И как теперь с этим жить?
Глава 16
24 ноября 2512 по ЕГК.
…В четверг утром я проснулся улыбающимся во все тридцать два зуба. Никаких предпосылок для столь яркого ощущения счастья я вспомнить не смог: да, марш-бросок от точки высадки с «Бродяги» до «Юдинской» заимки прошел в сплошном рубилове, да, задолбались мы с Ольгой так, что последние минут двадцать перли по буеракам на одном упрямстве, да, отключились чуть ли не раньше, чем добрались до баньки, но, проваливаясь в сон, чувствовали только дикую усталость. А меня аж распирало от желания запеть. Или заорать во весь голос. Или сотворить какую-нибудь глупость.